Ведьма

                Вместо предисловия.

Почему не всё, как в сказке,
Доброе плохое победит?
Почему порою ласка
Не для каждого в сердцах
У нас лежит?
Почему бездушно наблюдаем,
Как творится сущий беспредел?
После без пристрастно обсуждаем,
А коснись чего - скорей к себе в удел.
Почему проходим мимо
Тех, кто слёзно просит пожалеть,
И не можем, иль верней не хочем,
Теплотой души своей согреть…
Ладно, это полбеды бывает,
Если где-то взрослый поревёт.
Ну а как же быть, когда ребёнок
Нежность тёплых рук не познаёт?
И никто его не приголубит,
Не похвалит и не пожурит,
Он один с бедой своею вместе,
Пламенем душа его горит.
Слёзно смотрит, мучаясь виною,
Сам не сознавая, почему,
А ведь это нам должно быть стыдно,
Что ему пришлось быть одному.
Это мы в судьбе его повинны,
Мы проходим, сделав равнодушный вид,
Это нас должна бы мучить совесть,
Этот грех на нас лежит…








Маленькая, глупенькая
Девочка жила,
Стать красивой самою
Мечта её была.
Платье белоснежное
Краше всех носить
И на бал волшебный
Принца пригласить.
В разноцветном вальсе
С музыкой сливаться,
А слезами горькими
Впредь не умываться.
Чтобы всё наладилось
И достаток был,
Чтоб её, несчастную,
Кто-то полюбил,
Не смеялась чтобы
Вслед ей ребятня,
Не шептались девочки
Посредь бела дня.
Не дразнились больше
И не обижали,
Гадкими словами
Чтоб не называли.
У неё несчастной
Не было родни,
Один старый дедушка,
С ним вдвоём они.
Не было приятелей,
Не было подруг,
Только Мишка плюшевый
Самый верный друг.
Если дед в больнице,
Девочка одна,
Никому на свете
Больше не нужна.
На кровати вечером
Тихо засыпает,


Плюшевого Мишку
К сердцу прижимает.
Слёзы на подушке
От обиды льёт
И своей игрушке
Песенку поёт:

 - Баю-баю, спи мой Мишка,
   Спит с тобой твоя малышка,
   У малышки нет подруг,
   Ты мой самый верный друг!

Утром спозаранку
В школу по дорожке
Топает девчушка
В старенькой одёжке.
Глаз не поднимает,
Мимо сторонится,
К детям подходить
Лишний раз боится.
Нашу героиню
Дети обижали,
Часто очень грубо
Ведьмой обзывали.
Дёргали за волосы
И портфель пинали,
Было, что и грязью
Платье обливали.
 - Почему? - вы спросите,
 - Разве так бывает,
   Что ребёнок маленький
   Ни за что страдает,
   И чего же сделала
   Девочка такого,
   Раз уж за  неё
   Не замолвят слово?


Это очень просто,
Сами виноваты:
Поделили общество
На бедных и богатых.
Часто, очень часто
Места не находит
Тот, кто победнее,
Как в изгоях, ходит.
Сами мы таких вот
Мимо сторонимся,
Подойти и выслушать
Попросту боимся.
И детей своих
Так же поучаем,
С чувством сострадания
Напрочь разлучаем:

 - Ты не лезь, мол, лучше,
   Мимо обойди,
   Больше к этой девочке
   Ты не подходи.
   Мало ль, что подумают
   О тебе другие,
   Мы хоть не богатые,
   Но и не такие.

Так или иначе
Мы и виноваты,
Души наши грешные
Стали бедноваты.
Нету пониманья,
Нету состраданья,
Только для наживы
Есть одно желанье.

Как же её звали?
Думаю, не важно,


Но она по жизни
Двигалась отважно.
Всякое терпела,
А не унывала,
Кроме школы, дома
Много успевала.
Всю работу с дедом
Поровну делила,
В доме прибиралась,
В магазин ходила,
Кушать наготовит,
Что-то постирает,
Всё, чего попросит,
Деду помогает.
Очень работящая
И очень чистоплотная,
Только доля детская
Совсем не беззаботная.
Как же ей хотелось
Поиграть с детьми,
Но над ней смеялись,
Как правило, они.
От того ходила,
Опустив глаза,
А вообще по жизни
Девка - егоза.
Смугленькое личико,
Худенькие ножки,
Так одна и топает
В школу по дорожке.
Часто остановится
Возле магазина,
И в её глазах
Предстаёт картина:
Сколько ж здесь игрушек
За стеклом стоят,
Своим видом ярким


Поиграть манят.
Только недоступна
Радость для неё,
На одну лишь пенсию -
Это ж не житьё.
Много не накупишь,
Только на питанье,
От того живёт она
Лишь в одних страданьях.
На одежду тоже
Денег не хватает,
Кто чего отдаст ей,
То и надевает.
Несмотря на трудности
Духом не упала,
Если б не стремление,
То давно б пропала.
Верила, надеялась:
Время подойдёт,
И однажды счастье
В дом её придёт.
А ещё ей часто
Снился один сон,
Только до конца был
Ей не ясен он.
Сон в цветных видениях
Без беды и мук,
Снился бедной девочке
Ранним утром луг.
Как она по лугу
Босиком идёт
И своей рукою
По траве ведёт.
Ветерок прохладный дует,
Аромат цветов чарует,
На душе легко-легко,
Видит: где-то далеко,


Прямиком на встречу к ней,
Летит стая журавлей.
Вдруг один от всех отбился
И на землю опустился,
Встрепенулся, повернулся,
Юным принцем обернулся.
В белоснежном одеянии,
Солнца утреннем сиянии.
Улыбается, стоит,
Ничего не говорит.
Просто манит подойти
(как же мимо ей пройти?),
Сердце радостно стучит,
Подошла, стоит, молчит.
Указал своей рукой:

 - Мне туда, летим со мной.
   Там мы будем вместе жить
   И отныне не тужить,
   Там грустить ты перестанешь,
   И моей женою станешь.

А она молчком стоит,
Ничего не говорит.
Хочет дать ему ответ.
Но, увы, не может, нет.
Слёзы градом набегают,
В горле ком дышать мешает.
Хочет руки протянуть,
Но не может их согнуть,
Словно гири по два пуда
Прицепились ниоткуда.
Принц ответа не дождался,   
Постоял, поулыбался
И, печальный сделав взгляд,
Улетел к своим назад.
От бессилья тошно ей,


Душит ком ещё сильней,
Сердце яростно стучит,
А она стоит, молчит…
И проснувшись на подушке,
Снова шепчет Мишке в ушко,
Нежно жмёт его к груди:

 - Мишка, милый, погоди!
   Верю я, черёд придёт,
   Счастье нас с тобой найдёт.

До утра тревожно спит,
Во сне шепчет и сопит,
И частенько тихо плачет,
Море слез в подушку прячет,
А особенно тогда,
Как обидят иногда,
И не просто обзовут
Или чем-то больно ткнут,
А заденут за живое,
За родное, за больное.
Приведу к примеру случай,
Тот, который сильно мучил
Душу бедного ребёнка,
Когда два лихих подонка
Из богатеньких семей
Посмеялись так над ней:
В новогодний карнавал
Один Ведьмой обозвал,
А другой облил с бокала:

 - Раз ты деньги не сдавала,
   То зачем сюда пришла,
   Места больше не нашла?!

Громкий хохот, все смеются,
У девчушки слёзы льются:


 - Как же так, ведь мне сказали,
   Не все дети деньги сдали,
   Каждый только сколько смог,
   Ещё спонсор нам помог
   Стол накрыть для карнавала,
   Кабы я про это знала
   Ни за что бы не пришла.

Затем встала и ушла.
По дороге горевала,
Что не так, не понимала.
Ей учитель говорила,
Чтобы тоже приходила.
Знать про спонсора соврала,
Видно, искренне желала
Скрасить праздник для неё,
По сему, как точно знала
Про тяжёлое житьё.
Ночь ревела на подушке,
Всё шептала Мишке в ушко,
Слёзно душу изливая:

 - Ну за что мне жизнь такая?!

Утром с дедом разговор,
Тот твердил себе в укор:

 - Не грусти, моя малышка,
   Ты совсем ещё глупышка,
   Мы с тобой сейчас пойдём,
   Чего нужно наберём.
   Хочешь колы, лимонаду,
   Торт, печенье, шоколаду?
   Купим всё с тобой сейчас,
   Будет праздник и у нас.

Подняла она свой взгляд:


 - Да причём тут шоколад?!
   Дело ведь не в угощенье,
   А в прилюдном униженье.
   Я ж не сделала плохого,
   Ну пришла, и что ж такого?!

 - Ты совсем ещё мала,
   А всё верно поняла.
   Не реви и не грусти,
   И придурков тех прости,
   Не держи ты зла большого,
   Не понять ведь им такого.
   На родителей глядят
   И, что слышат, говорят,
   А дойдёт до них тогда,
   Если к ним придёт беда.

Дед к себе её прижал,
Его голос задрожал,
До того же тошно было,
Внучка рядом тихо ныла.
Вспомнил он былое время,
Как тянули вместе бремя,
Дочь его была живой
И папаша попервой.
Дальше всё перевернулось,
Когда их беда коснулась,
Умерла от рака дочь,
Ей никто не смог помочь.
Денег много извели,
Всех врачей тогда прошли,
Только было бесполезно,
Так её и не спасли.
Долго дед, убитый горем,
За права над внучкой спорил,
Не желал отдать отцу,
Алкашу и подлецу.


Всё ж добился своего,
Не жалея ничего.
Так вдвоём они остались,
Как с папашею расстались.
Тот не долго горевал,
Морду водкой заливая,
Жил спокойно, припевая.
Никогда не приходил,
Не писал и не звонил.

Старый дед вздохнул тихонько,
Гладить внучку стал легонько:

 - Всё же вот чего скажу:
   Я за тортиком схожу,
   Мы с тобою посидим,
   По душам поговорим.
   Очень хочется сейчас,
   Чтобы праздник был у нас.
   После, как чайку попьём,
   Прогуляемся пойдём.
   Улыбнись, моя малышка,
   Ты и впрямь ещё глупышка!
   Не бери на ум плохое,
   Выкинь напрочь всё былое,
   Не печалься, не томись,
   Ты пока здесь приберись,
   Чашки к чаю собери,
   Ну, малышка, нос утри!
   
Дед лукаво ей моргнул,
Повернулся, кашлянул
И, кряхтя, стал одеваться.
Что ж теперь, куда деваться,
Коли жизнь пошла такая,
Если внученька родная
Ныне так убита горем.


Может, он бы с кем поспорил,
Но на каждый на роток
Не накинешь ведь платок.

Вот таких примеров много
Можно приводить,
Только жизнь ребёнка
Так не изменить.
Что-то поменяется,
Время лечит всё,
А пока такое мучает её.

Тянулись дни, летело время,
Они вдвоём тянули бремя.
Всё чаще дедушка болел,
Он экономил, скудно ел.
Что только мог, ей отдавал
И вместе с ней переживал
За жизнь её, за неудачи,
За долю их, что часто плачет.
Он заменил отца и мать
И душу был готов отдать
Без промедления какого,
Но не всегда его труды
Могли помочь и оградить
От издевательства людского.

Учиться было не легко,
Но всё ж она старалась,
Окончив школу в тот же год
Совсем одна осталась
От болезней дед её
В мир иной ушёл,
Ей всего семнадцатый
Год тогда пошёл.
Даже не пришлось
Долго горевать,
Нужно в одиночку


Было выживать.
Как же ей хотелось
Дальше поучиться,
А сначала нужно
Чем-то прокормиться.
И теперь для девушки
Нет другой заботы:
Как же бедной дальше жить,
Где найти работу?
Хоть и изменилась
Ныне жизнь её,
По большому счёту,
Это не житьё.
Как в далёком детстве,
Так не обижали,
Не тянули волосы,
Сумку не пинали,
Грязью не кидались,
Вслух не обзывали,
А ведь всё же жизни
Тоже не давали.
Как в лесу волчицей,
Быть самой себе,
Это не нормально
Попросту нигде.
Молодёжь гуляла
В парах вечерами,
А она ходила,
Сторонясь, углами.
Обходила так же,
Опустив глаза,
Из неё не выросла
Девка-егоза.
Позабыть былое
Очень тяжело,
Раны в сердце ноют
Долго, как назло.


Вот уж сколько времени
Нет другой заботы,
Ходит в одиночку
В поисках работы.
Нету в жизни опыта,
Где же ей прибиться,
Как бы заработать,
Как бы прокормиться.
Долго походила,
В основном без толку,
Словно бы искала
На полу иголку.
Где-то нужен опыт,
Где-то не подходит.
От того неделю уж
Понапрасну ходит.
Вечером уставшая
К дому возвращалась,
Видимо от устали
Сильно закачалась.
На скамейку старую
Тихо опустилась,
После голова её
Вовсе закружилась.
Даже не заметила,
Как она свалилась
И затем в больнице,
Как-то очутилась.
Запахи лекарства,
Яркий свет в глазах,
Здесь уже очнулась,
Всё лицо в слезах.
Капельница капает,
Шум в ушах стоит,
На неё с улыбкою
Строгий врач глядит:



 - Ну и что же, девица,
   Как же понимать?
   Разве можно смолоду
   Так себя терзать?
   Почему не кушаешь,
   Фигуру бережёшь?
   Эдак и до смерти
   Себя ты доведёшь.
   
Девушка молчала,
Нечего сказать,
От нужды приходится
Так себя терзать.
Не по воле доброй,
Не для похудания,
Из-за недостатка
Эти голодания.
Бедной сиротинушке
Нечего поесть,
Плюс уже неделю
Некогда присесть.
Впроголодь питалась
Тем, что дома было,
А про разносолы
Давно уже забыла.
Доктор настоятельно
Ей тогда сказал,
После как тарелочку
Каши заказал:

 - В общем слушай, девица,
   Вот чего скажу:
   Коль не образумишься,
   В психушку положу,
   Пусть тебя там пичкают
   Разной ерундой,
   Кто меня не слушает,


   Тот и не со мной.
   Много я таких вот
   Девиц повидал,
   Никому из них я
   Не чинил скандал.
   Только добровольное
   Леченье быть должно,
   Ну а кто не слушался,
   Тех уж нет давно.
   
Девушка дослушала,
Слёзы всё бежали,
Стала жадно кашу есть
Ту, что заказали.
Лопала и лопала,
С жадностью глотая,
Доктор удивился:

 - Ты же не такая!
   Вижу, я ошибся
   С диагнозом своим,
   Видимо, придётся
   Посидеть двоим.
   Ты сейчас покушаешь
   И ложись поспи,
   Слёзы свои горькие
   Навсегда утри.
   Утром, успокоившись,
   Заходи ко мне,
   Про свои проблемы
   Ты расскажешь мне.
   Что-нибудь придумаем,
   Как-нибудь решим,
   Не к чему сейчас решать,
   А то поспешим.
   Ты поспишь, окрепнешь,
   Силы наберёшься,

   Утром, после завтрака
   Ты меня дождёшься.
   
Девушка легонечко
Скупо улыбнулась,
А как доктор вышел,
К стенке повернулась.
Тяжестью свинцовой
Веки налились,
Мысли, успокоившись,
В сладкий сон влились.

Утром в отделении
Много суеты:
Уколы, процедуры,
Больничные листы,
Но сразу после завтрака,
Как доктор ей сказал,
Она к нему явилась,
Он пальцем указал:

 - Ну здравствуй, здравствуй, милая,
   Вон на диван садись,
   Меня сначала выслушай,
   А там уж кипятись.

Она тихонько села,
Где указали ей,
От недопонимания
Боялась всё сильней.
Но врач заметил это
И начал разговор,
Вначале с извинений,
Мельком, себе в укор.
Что, мол, вчера не понял,
Чего произошло,
А только попозднее,
И до него дошло.


Он оказалось помнил
И дедушку её,
Прекрасно знал, какое
У них двоих житьё.

 - Я сразу не узнал тебя,
   За то меня прости,
   А я в ответ хочу
   Тебя теперь спасти.
   Наверно ты скитаешься,
   Работы не найдёшь?
   Ох, как же ты одна совсем
   Без дедушки живёшь!
   Я предложить тебе хочу
   У нас пока трудиться,
   Тем более, что слышал,
   На всё ты мастерица.

Девица покраснела,
Ударило в виски,
Сама себе не верила:
Конец её тоски.
Ведь без образования,
Да с самых юных лет
При поиске работы
Натерпишься ты бед.
Глаза свои подняла,
Смотрела на него,
А он продолжил речи,
Заметив кой-чего:

 - Ну вот что, дорогая,
   Ещё тебе скажу:
   Я здесь в своей больнице
   Ленивых не держу.
   Зарплата небольшая,
   Но как-то проживёшь,


   Ещё здесь будешь кушать,
   Да плюс с собой возьмёшь.
   Работа санитарки
   И в правду, что не мёд,
   Но жить-то тебе нужно,
   Она ведь жизнь идёт.
   Пиши вон заявление
   И ныне дуй домой,
   Мы так договоримся:
   Сегодня выходной.
   А завтра приходи к восьми
   И сразу приступай,
   Тебе про всё расскажут,
   Ну а пока ступай.
 
Здесь девица ответила,
Его благодаря,
В лице переменилась,
Сияя, как заря:

 - Спасибо вам огромное
   За вашу доброту,
   Спасибо, что вы поняли
   Меня, как сироту.
   Я буду здесь трудиться,
   Не покладая рук,
   Ведь вы меня избавили
   От поисков и мук.

Пришла домой счастливая,
Игрушку обняла,
И мысли размышленьями
Своими заняла.
Прекрасно понимала,
Что за работа ждёт,
Но всё равно с надеждою
Душа её поёт.


Быть может всё наладится
И время подойдёт,
Когда она несчастная
Судьбу свою найдёт.

И время полетело
Спокойней, но быстрей
И жить ей захотелось
Теперь ещё сильней.
Работа санитарки
И правда, что не мёд,
Зато она спокойною
И сытою живёт.
Работает, старается,
Не покладая рук,
Другим помочь пытается   
Избавиться от мук.
Не слышит на работе
Усмешек за спиной,
И даже часто стали звать
Сестрёнкою родной.
Она ж всегда с улыбкою
К любому подойдёт,
Всё, что попросят, сделает,
Послушает, поймёт.
Найдёт слова душевные,
Утешит, пожалеет,
Ни пред какой работой
Ни капли не робеет.
А вечерами долгими
Сидит себе одна,
Прекрасно понимая,
Что дальше жить должна.
Всё, как в далёком детстве,
Игрушку обнимает
И всё, что наболело,
Ему лишь изливает.


Вот год прошёл,
Она втянулась,
Жизнь по-другому повернулась.
Былое стала забывать
А на насмешки наплевать.
Теперь была одна забота,
Что где-то ждёт её работа,
Где всё же ценят, любят, ждут,
Необходим её где труд.
Ещё сама себе решила,
Раз жизнь былую завершила,
То нужно деньги собирать,
Чтоб, если что, не горевать.
И каждый месяц по чуть-чуть
Ложить их в банк на что-нибудь.

За годом год ещё прошёл,
Ей девятнадцатый пошёл.
Совсем привыкла быть одна,
Но не испортилась она.
Всё так же трудится в больнице
И хочет где-то поучиться.
Но вот вопрос как быть с учёбой,
Когда кормил её бы кто бы,
То обязательно она
Учёбе бы была верна.
А так никак, заочно только,
А там платить не знает сколько.
Ещё боится отношений,
Что повторятся те мученья,
Как в детстве, юности когда
Тянулись школьные года.

В один прекрасный день весенний,
Работу выполнив сполна,
Она прошла по отделенью
Душой и телом вся больна.


Чего-то тошно было ей,
Внутри кипело всё сильней,
Хотелось плакать, даже выть,
Она не знала как ей быть.
И вот рутину разгоняла,
По коридору всё гуляла.
К кому-то просто подойдёт,
Расспросит, нынче как живёт,
Цветы полила, пыль протёрла,
Затем слезу свою утёрла.
Стояла молча у окна,
Не зная, чем удручена.
Смотрела вниз, скрестивши руки,
Такой давно не было скуки.
Какой-то в горле ком стоял,
Казалось, кто б её обнял,
Прижал к себе, не отпуская,
Душа б обмякла припевая.
Сердечко бедное стучало,
Она стояла и молчала.
Глаза подняла, видит: тучи
Хотят напрасно солнце мучить,
Закрыть своею чернотой,
Спустились, словно на постой.
Но ветерок прохладный дует,
Как будто стаи туч ревнует,
От солнца гонит прочь скорей,
И снова в небе посветлей.
Вновь непонятное волненье
Мешает ей принять решенье,
Куда пойти и чем заняться:

 - Быть может лучше взять пойти
   Крыльцо метлою подмести?
   Там воздух свежий, солнце светит,
   Там на вопрос душа ответит,
   Чего ж так тошно, почему?
   А то никак я не пойму.

Она спустилась вниз тихонько,
Взялась крыльцо мести легонько.
Прохладный лёгкий ветерок,
Куда-то мысли поволок.
Сильней забилось снова сердце,
Когда врачи открыли дверцу,
Прибывшей с визгом неотложки.
Она подвинулась немножко
И с интересом наблюдала,
Как свита докторов летала,
Крича, спеша принять кого-то.

 - Ну вот, опять кипит работа,
   Подранка снова привезли,
   Гляди-ка, бедный весь в крови!
   
Мелькнули мысли, сердце ныло,
Ей также сильно тошно было.
Сама не зная почему,
Хотелось так помочь ему.
Каталку быстро увезли,
Шумя колёсами в дали.   

 - Чего спокойно не живётся?
   Опять дрались, а нам придётся
   Корпеть не одну ночь,
   Чтоб как-то хоть ему помочь.
   А то бывает и такое:
   Умрёт и всё, его зароют.
   Нет человека, просто так,
   За чем, куда, за что и как?
   А может он не виноват?
   Бывает же какой-то гад
   Не даст пройти, пырнёт ножом,
   И всё, лечись и мучайся потом.
   Так, ладно, хватит горевать,
   За каждым если убиваться,
   Самой здесь можно помешаться.
 
Какой-то парень подошёл
(Откуда только он пришёл),
Одежда рваная висит,
Весь в синяках, губа дрожит.
Её неловко так спросил:

 - Скажите, а то нету сил,
   И время тоже на исходе,
   Сюда доставили же вроде,
   Ну, паренька, в крови такого,
   Слыхал, пока ещё живого.
   Скажите, где его искать?

-  Известно мне, нельзя мешать!
   Коль ранен, значит в хирургии,
   Туда нельзя, не пустят вас,
   Вы ожидайте здесь сейчас.
   Как операция пройдёт,
   То врач и сам вас здесь найдёт.

На это паренёк замялся,
Чуть постоял, затем убрался.
Она к себе наверх поднялась,
Своей работою занялась.
Так день прошёл,
За ним другой,
И вот уже конец недели,
Что так уныло начиналась,
Девица, как обычно, прибиралась,
Не где-то, а в палате той,
Где паренёк лежал простой,
Тот самый, что на скорой привезли,



Врачи тогда его спасли.
Помучались конечно помогая,
Но как им быть, работа ведь такая.
Лежал спокойно паренёк,
Угрюмо пялясь в потолок,
Ни слова ей не говорил,
Ему сейчас был свет не мил.
Она работу продолжала,
Свой взгляд невольно удержала
На опечаленном лице.
Моментом слёзы побежали,
И руки немотой взялись,
А губы нервно задрожали,
И мысли в памяти сплелись.
Головка очень закружилась,
Забилось сердце, в горле ком,
Ей почему-то показалось,
Что парень этот ей знаком.
Из рук упала, шлёпнув, тряпка,
На стул трясясь она сползла,
Хотела голосом окликнуть,
Но почему-то не смогла.
Вот так сидела и ревела,
Сама не зная почему,
Пошевелиться не сумела,
Глядя в глаза молчком ему.
В уме вертелась мысль одна:

 - Ему помочь сейчас должна.
   Не знаю чем, но всё равно…
   Судьбою это решено.

Немота прошла тихонько,
Поднялась она легонько,
Еле-еле подошла
И слова почти нашла,
Попыталась говорить,


Но себя переломить
Она так и не смогла.
В этот миг в душе кипело,
А в глазах стояла мгла.
Слёзы градом набегали,
В горле ком дышать мешал,
Парень не пошевелился,
Так безмолвно и лежал.
Стало жутко ей немного,
Отступила шаг назад,
Как за дверью очутилась
И не помнила никак.
Шла качаясь по дороге,
Слёзы капали на грудь,
До бытовки ей хотелось
Доплестись бы как-нибудь.
Кто-то кликнул в коридоре:

 - Эй, сестричка, что с тобой?!
   Кто тебя посмел обидеть,
   Где сейчас этот герой?!

Обернулась дева молча,
Замотала головой,
Как пришла к себе в бытовку,
Подняла истошный вой.
Всё рыдала и рыдала,
Слёзы лились без конца
И сама не понимала
Дела суть всю до конца.
Медсестра зашла, присела,
Валерьянки подала,
И, конечно, что случилось,
Ничего не поняла.

 - Может, кто тебя обидел,
   Или где-то всё больней?


   Я ж тебе не враг, поверь мне,
   Расскажи про всё быстрей.

Но она в ответ молчала,
Было нечего сказать,
Как ей это совпаденье
Можно было доказать?
Вам конечно интересно,
Что же всё ж произошло,
Почему девице этой
Стало тошно, как назло?
Я отвечу напрямую,
Чтоб вокруг мне не ходить:
Видно время подошло
И её душе любить.
Парень был похож на принца,
Что являлся к ней во сне,
Сходств в лице его ей было,
Предостаточно вполне.
Вот такое совпаденье
В жизни с ней произошло,
Оттого внутри всё ныло,
Было тошно, как назло.
Проглотила валерьянки,
Успокоилась слегка,
Донимать её не стали,
Во всяком случае, пока.
Занялась привычным делом,
Мысли стала теребить,
Очень долго размышляла,
Как теперь ей поступить.
И решила: пусть всё будет
Так, как есть оно сейчас,
Ей не стоит за реальность
Принимать всё в один раз.
Дни тянулись по-другому,
И работалось быстрей,


Но лишь только до палаты,
Где сломилось что-то в ней.
Там, отнюдь, трудилась дольше,
Протирала по сто раз,
Да ещё за день рабочий
Забегала и не раз.
Только повод находила,
Непременно приходила.
Парень тот всегда молчал.
Не стонал и не кричал,
Как безмолвное бревно,
Утонувшее давно.
Всё лежал, смотря куда-то,
Будто что-то и когда-то
Потерял он навсегда.
(К сожалению, с больными
Так бывает иногда.)
И когда она всю правду
Услыхала про него,
То себе решила твёрдо,
Смысл жизни для чего.

 - Буду чаще заходить,
   Больше время проводить,
   Пересилю в горле ком,
   Пусть он мне и не знаком,
   Разговор я заведу,
   Как ещё туда зайду.
   Как смогу я, помогу
   Научиться жизнь любить
   И себя переломить,
   Вопреки, судьбе назло,
   В сердце счастье чтоб жило.

Оказалось парень этот,
После травмы в голове,
Стал слепым, не видел света


И почти оглох вообще.
Оттого-то он не слышал,
Кто к нему, зачем входил,
И как будто бы глазами
В потолке дыру сверлил.
Собралась девица духом,
И к нему зашла одна,
Села рядом, тихо плача,
Вместе с ним душой больна.
Своей тёплою ладошкой
Поводила по руке,
Проходить стал страх немножко,
Сердце билось налегке.
Повернулся парень тихо,
Он того не ожидал,
И своё волненье лихо
Юной деве передал.
По спине ползут мурашки,
Сердце бьётся вновь сильней,
Снова деве стало страшно,
А в душе опять больней.
Снова смелости набралась,
В руки взяв его ладонь,
Стала нежно гладить пальцы,
А внутри пылал огонь.
Он спросил:

 - Скажите, кто вы?
   Только громко, я прошу.
   Вы не врач, не мама точно,
   Можно я вас попрошу?
   Помогите мне подняться.
   Подведите до окна,
   Я хочу увидеть солнце.
   Или там уже луна?

А она сидит молчит,


Ничего не говорит.
Хочет дать ему ответ.
Но, увы, не может, нет.
Слёзы градом набегают,
В горле ком дышать мешает.
Так ни звука не издала,
Только крепко руку сжала,
И от рук её тепло,
Видно, к парню перешло.
Он на локти приподнялся,
Улыбнулся, но замялся:

 - Помогите, я прошу.
   Сколько дней уже лежу
   В темноте и тишине,
   Не идёт никто ко мне.
   Очень плохо одному
   В тишине глядеть во тьму.

Помогла желанью сбыться
Дева наша паренька,
Подвела его к окошку,
Только света нет пока.

 - Расскажите, есть ли солнце,
   И в какой же стороне,
   Ничего пока не вижу,
   До сих пор стою во тьме.

И опять она молчала,
Не сумела говорить,
Постоявши, замычала,
Снова слёзы стала лить.
Помогла ему ложиться,
Вышла вон, пошла к врачу
И с порога, постучавши,
Попросила:


 - Я хочу!
   Знать, что с этим парнем будет,
   Ждёт его что впереди,

Доктор сразу догадался
И промолвил:

 - Погоди!
   Ты присядь сюда, девица,
   Поостынь пока чуть-чуть,
   Может, я смогу ответить,
   Объяснить, хоть как-нибудь.
   Парень, что тебя волнует
   По случайности живой,
   Он ведь после драки этой
   Был не здесь одной ногой.
   И ещё хочу заметить:
   Мозг ; мудрейший механизм
   И порою очень часто
   Не выносит катаклизм.
   Журавель не исключенье,
   Очень сильно пострадал,
   Да и срок восстановленья
   Ещё очень-очень мал.

Только так его назвал он,
Ещё хуже стало ей,
Сон, который часто снился,
Повернулся явью к ней.
Затуманило рассудок,
Помутилось в голове.
Вот теперь всё точно было,
Как в далёком вещем сне.

 - Журавель? - переспросила,




Будто он давно знаком

- Журавлёв, - ответил доктор,
Удивлённый сделав тон.

 -  Да, фамилия такая,
   Часто кличут «Журавель»,
   Помнишь, Колю Воробьёва
   Называли «Воробей»?
   А ты что так удивилась,
   Может знаешь ты его?
   Что в лице переменилась,
   Не пойму я ничего?

 - Нет, я просто так спросила,
   Померещилось уж мне.

 - Так за каждым убиваться,
   Можно тронуться вполне!

 - Всё же, доктор, подскажите,
   Как помочь ему быстрей,
   Чтобы слух к нему вернулся,
   Стало зрение острей.

 - Как, да как, здесь время лечит
   И не каждому дано,
   От такого исцелишься,
   Коль судьбой предрешено.
   Есть конечно же лекарства,
   Но не всем они даны,
   Из последних разработок,
   И за них платить должны.
   Заграничное лекарство
   Стоит денег, суеты,


   Нам бесплатно не дают их,
   Почему спросила ты?

 - Доктор, милый, помогите,
   Сколько нужно заплачу,
   У меня есть сбереженья,
   Я, поверьте, не шучу.

 - Ты чего, умом рехнулась?!
   Денег много что ли есть?!
   Он тебе не брат родимый
   И не муж, не сват, не тесть!   

 - Не могу я объяснить,
   Но должна так поступить.
   Умоляю, напишите,
   Сколько нужно и когда,
   Или буду я в мученьях,
   Как и он, ходить всегда!
   Вы же знаете прекрасно,
   Как я с дедушкой жила,
   Как нужда меня коснулась
   И никто мне помог,
   Вот, а я помочь желаю,
   Чтобы парень видеть мог.
   Знаю, может это глупо,
   Глядя с вашей стороны,
   Но сейчас, как и когда-то,
   Вы меня понять должны.

Врач молчал, очки поправил,
Почему-то не серчал,
Долго думал, руки в брюки,
Головою закачал:

 - Ну, как знать,
   Раз ты решила,
   

   

   Так, как хочешь, поступай,
   Если средств тебе не жалко,
   То бери и покупай.
   Каждый ведь на белом свете,
   Должен сделать раз добро,
   Потому как в деле злато,
   А в словах лишь серебро.
   Твой поступок благородный,
   Верю, и корысти нет,
   Но хочу предупредить,
   А не ставлю я запрет.
   В жизни так у нас сложилось:
   От добра одно лишь зло
   И замечу, парню в жизни,
   Чем-то очень повезло.
   Чую я чутьём врачебным,
   Исцелится твой герой,
   Только вряд ли он оценит
   И останется с тобой.
   Знаю, грубо я заметил,
   Только, девочка, поверь,
   Не всегда за доброту   
   Отворяют в сердце дверь.      

 - Ну и пусть, зато я стану
   С лёгким сердце дальше жить,
   Я хочу в алтарь надежды
   Свою душу положить.
   Будь, что будет, Бог рассудит,
   Одному ему видней,
   Верю точно, что не будет
   У меня в душе больней.

 - Ладно, ты ступай работай,
   Я потом тебе скажу,
   Приценюсь, сперва узнаю,
   Всё, как есть и доложу.


 - У меня ещё есть просьба,
   Не хочу, чтоб кто-то знал,
   Пусть всё будет между нами.

Доктор молча закивал.
Шла она по коридору,
Размышляла по пути,
Сколько это будет стоить,
Коль не хватит, где найти?
И к обеду дня другого,
К главврачу стучится снова.
Внутрь зашла, сама присела,
В ожиданье ноет тело.
Медлить долго врач не стал,
Лист откуда-то достал,
Протянул ей и сказал:

 - Это вот ты если купишь,
   Остальное так найду,
   То тогда от Журавля
   Отведём с тобой беду.
   Там внизу цена и номер,
   Хочешь сам и закажу,
   Денег лишних не потрачу,
   Слово я своё сдержу.

 - Поняла, - сказала дева,

 - Завтра деньги принесу,
   И душою я спокойна,
   Журавля теперь спасу.
   Только можно я сегодня
   Чуть пораньше отлучусь,
   Или днём на час уеду,
   А позднее чуть вернусь?


 - Ты свою работу знаешь?
   Коли сделала, иди,
   Ну а завтра спозаранку
   В кабинет мой приходи.

Согласительно кивнула,
Попрощалась и ушла,
Но домой не возвращалась,
В банк она скорей пошла.
Сняла деньги, посчитала,
Ещё много не хватало.

 - Где же мне ещё достать?

Стала голову ломать.
А пока до дома шла,
И решение нашла.
У неё колечко было
То, что сильно так любила,
Что от матери осталось,
Той от бабушки досталось.
И колечко не простое
И не просто золотое,
Плюс ещё к нему футляр,
Очень редкий экземпляр.
Вот взяла футлярчик в руки,
Приоткрыла, слышит звуки,
Тихо музыка играет,
Душу напрочь разрывает.
Щёлк, захлопнула его,
Чтоб не слышать ничего,
До груди его прижала,
Тихо шёпотом сказала:

 - Ты прости меня, колечко,
   Ты кусочек от сердечка
   Милой матушки моей,
   Мне с тобою расставаться
   С каждым часом всё больней.
   
Отнесла в ломбард его,
Точно зная для чего.
Деньги снова посчитала,
Вот теперь сполна хватало.
Утром ранним, в день другой,
Шла, спеша, по мостовой.
Вот видна её больница,
Где два года уж трудится,
Вот знакомый кабинет,
Главный врач даёт ответ:

 - Вижу, ты не обманула,
   К парню сердцем всем прильнула,
   При такой скупой зарплате,
   За лекарства ему платишь.
   Как же бедная живёшь,
   Столько денег бережёшь,
   Экономишь на себе,
   Чтоб помочь другим в беде?

 - Доктор, разве в этом дело?
   Я сама того хотела.
   Лучше бедной жить в долгах,
   Счастье вовсе не в  деньгах!

Вышла вон, теперь забота,
Снова ждёт её работа.
И ещё бы как-нибудь,
Заглянуть хоть на чуть-чуть,
С парнем рядом посидеть
И теплом души согреть.
 
Слово врач своё сдержал,
Ни копейки не зажал,
Всё достал, как обещал,
Лично парня посещал,
И когда к нему входил,
Громко в голос говорил:

 - Ну, здорова, Журавель!
   Так и мнешь свою постель?!
   Расскажи-ка, как житьё,
   Самочувствие твоё?

Почти месяц уж прошёл,
Журавель в себя пришёл.
Слух немного появился,
И надежды дух вселился,
Яркий свет стал различать,
Перестал лежать, молчать,
Перестал душой томиться,
Рад всегда, когда девица
На минуточку зайдёт,
Нежно за руку возьмет,
Подведёт к окну его,
Хоть не молвит ничего.
Он её обнять пытался,
Но, увы, ни с чем остался.
Говорить он с ней любил,
Боль с души словами лил.
Даже стал по ней скучать
И по звуку различать,
Кто сейчас к нему зашёл,
Или мимо кто прошёл.
Как шаги её заслышит,
Сразу чаще парень дышит,
Сердце радостно стучит,
Пусть она всегда молчит,
А какое-то тепло,
От неё всё время шло.
Звал её он ясным солнцем,





Ждал, пока она придёт.
Но не видел, как девчонка
Часто молча слёзы льёт.
С немотой уже смирилась,
Цель была всего одна,
По сему, освободившись,
С ним сидела у окна.
Журавель держал за руку,
Дальше действовать не смел,
Но обиду или наглость
Никогда к ней не имел.
Раз такое получилось:
Брат к нему зашёл на час,
И тогда она, смутившись,
Очень быстро скрылась с глаз.
Тот с ухмылкою заметил,
Как она, почти бегом,
Удалилась из палаты,
И на то сказал потом:
   
 - Здравствуй, брат, чего я вижу,
   Ты вниманьем не обижен?!
   Девки ходят молодые
   И, замечу, не простые.
   
 - Здравствуй, здравствуй, дорогой.
   Посиди и ты со мной,
   А не то меня забыли,
   Все давно не приходили.
 
 - Хочешь, я тебя потешу,
   Словом просто рассмешу?
   Я тебе про санитарку
   Эту что-то расскажу?
   Жалко ты её не видишь,
   Посмеялись бы вдвоём...



Журавель не дал закончить:

 - Братец, ты сейчас о ком?!

 - Да о той, что только вышла,
   Я пришёл ; она бежать.

Засмеялся прямо в голос,
Смех не мог свой удержать.
Журавель в лице сменился,
Сделал жест своей рукой:

 - Ты над кем сейчас смеешься?!
   Санитаркой, над какой?!
 
 - Ладно, ты не кипятись,
   Что вспылил, лежи уймись.
   Я ведь точно не шучу,
   Потому и не молчу.
   Помнишь, ещё в школе той,
   Где ходили в класс шестой,
   Девочка училась тоже,
   Очень страшная на рожу?
   И одета, как старуха,
   Там у ней ещё житуха
   Никудышная была.
   Помнишь, все её гоняли,
   Ведьмой что ли называли?
   Я её в лицо узнал
   В день, когда ты пострадал,
   От ментов сбежал когда,
   Забегал узнать сюда.
   Вспомни-вспомни и уймись,
   На меня не кипятись.
   Я же дело говорю
   И обмана не люблю!
   А она словила случай
   

   Попримазаться к тебе,
   Пока ты её не видишь,
   Нужной стать в твоей судьбе.
   И чего хоть говорит?

 - Брат, она вообще молчит!
   И давай изменим тему,
   Неприятно это мне,
   Я вообще-то, как-нибудь,
   Разберусь в своей судьбе!

 - Во! За тем я и пришёл,
   Ведь не просто мимо шёл!

 - Ну раз начал, говори!

 - Успокойся, не ори!
   Катерина очень просит,
   Чтобы ты её простил.
   Меня слёзно умоляла,
   Дабы я к тебе впустил.

 - Ну и что, зачем мне это?
   Раз уже ведь предала!
   И к чему мне эта встреча,
   Коль с другим уже была.

 - Ты бы лучше разобрался,
   Не спешил бы напрочь гнать,
   Не всегда доведено нам
   Дела суть и правду знать.
   Ты, браток, меня послушай,
   Пусть придёт, и что с того?
   У неё ж отец богатый,
   Не жалеет ничего.
   А тебе леченье нужно.
   Наш отец пенсионер,


   Помнишь, мама как болела,
   Это разве не пример?!
   Где возьмём мы столько денег
   На лечение твоё,
   Ты пойми, ходить незрячим -
   Это вовсе не житьё!
   Будут деньги - будет дело,
   Лучших мы врачей найдём,
   Сколько нужно, операций
   Для прозренья проведём.
   А ты мне о предрассудках,
   Про измену говоришь,
   Ну и что, когда прозреешь,
   Сам возьмёшь и отомстишь!
   Девок нам с тобою хватит,
   А здоровье выше всех,
   Пусть её отец заплатит,
   Ну возьмёшь на душу грех!
   Катька ж сильно тебя любит,
   Не отталкивай её,
   Помни, это шанс хороший,
   Быть незрячим - не житьё!
   
 - Ну а ты забыл, братишка,
   Как сюда я угодил?!
   И, спасибо, что ты мимо,
   В это время проходил.
 
 -  Плюнь на всё, забудь былое.
   Это всё не воротить,
   Знаешь сам, что для богатых
   Плюнуть раз тебя сгноить!
   Так что, братец, пыл уйми
   Катеринушку прими!
   Потерпи себе для пользы,
   А любовь? Любовь придёт!
   За то эта вертихвостка
   

   Для тебя деньжат найдёт.
   
 - Что ж, подумаю над этим,
   Но ты знаешь ведь меня,
   Не могу я жить с девчонкой
   Из-за денег, не любя.
 
 - Жить?! Смеёшься что ли, братец?
   Мы про то не говорим,
   Пусть её отец заплатит,
   А мы дальше поглядим.
   Ладно, я пойду, спешу я.
   Ты подумай, обмозгуй,
   А слова мои запомни:
   Катерину не ревнуй.

Тот ушёл, Журавль остался,
Вспомнил первые слова.
Дурнова-то что-то стало
И кружилась голова.
Вспомнил он былое время,
Как учился где-то здесь,
Но не мог себе представить,
Что она та Ведьма есть.

 - Разве ж может быть такое?

Думал парень, вспоминал,
Чтобы с ним это случилось,
Почему? И сам не знал.
Почему так в мире тесно,
Как такое может быть,
Было очень интересно,
А её не мог забыть.
Как он первый раз почуял
Всё тепло её руки,
Как стояли они рядом,


Всё же были далеки.
Как легко на  сердце было,
Когда с ним она была,
И, ему тогда казалось,
Боль его себе брала.

 - Почему ж она молчит?
   Только слышу, как сопит
   Или плачет? Не пойму.
   Отчего это, к чему?
   А ещё здесь Катерина:
   Не подруга, а скотина.
   Нету ничего святого:
   Чуть не так - и под другого.
   Я ведь здесь из-за неё,
   За её обман, враньё…
   Что ж, и правда,
   Пусть приходит,
   Деньги мне теперь находит.
   Как прозрею разберусь,
   Ненавижу... Ну и пусть!

Журавель себе решил:

 - В жизни каждый согрешил,
   Без греха совсем прожить -
   Быть слепым, всю жизнь тужить.

А немного попозднее
Санитарочка пришла,
Походив по отделенью,
Вновь к нему сюда зашла.
Села рядом, парню легче,
Будто боль в душе прошла,
За собою он заметил:
Сам желал, чтоб та пришла.
Походили по палате,


Стало легче, веселей,
Только он ещё заметил:
Руки стали холодней.
Может где-то что-то мыла,
Нездоровилось ли ей,
Или наш Журавль боялся,
Что прознает кто о ней.
Ведь у нас и впрямь такое
Зачастую и везде,
Мы заботу принимаем
Вмиг, когда одни в беде.
Безразлично положенье,
Лишь бы только нам помог
И любым своим значеньем
Заслонить беду бы мог.
А когда беда минует
Или станет отходить,
Вот тогда-то мы тоскуем,
Не хотя его ценить.
Очень сильно опасаясь
И стыдясь того вблизи,
Кто единственный из многих
Вам не дал тонуть в грязи.
Вот, наверное, такое
Начиналось с Журавлём,
Только здесь уж две стихии
Бой вели неравный в нём.
Первой было чувство боли
И тоска в душе по ней,
А второе - это страх
За огласку от людей.
Вдруг кто тыкать станет пальцем,
Посмеётся за спиной,
Если девочка позднее
Сможет быть его женой.




День прошёл, под самый вечер
Катерина приплелась,
И как только рядом села,
То слезами залилась:

 - Милый, я так виновата,
   Не могу себе простить,
   Ждёт меня за то расплата,
   Я твоей желаю быть.
   Ты прозреешь, это точно,
   Врач диагноз подтвердил,
   Без тебя мне скучно очень,
   Белый свет уже не мил.

Парень слушал без эмоций,
Будто спит, открыв глаза,
А она же извивалась,
Как хитрющая лиса.
То погладит его руки,
Чмокнет их, к груди прижмёт,
После голову погладит
И всё время слёзы льёт:

 - Ну прости, прости, мой мальчик,
   Виновата, знаю я,
   Некрасиво поступила,
   Можешь звать меня «свинья».
   Ну ошиблась, оступилась,
   Хочешь, если, накажи,
   Только в голове обиду
   На меня ты не держи.
   Я исправлюсь, буду смирной,
   Скажешь - так тому и быть,
   И своей любовью сильной
   Помогу тот день забыть.
   Ну скажи, скажи хоть слово,
   Онемел ты что ли здесь?
   Веришь, я теперь готова
   За тебя отдать и жизнь, и честь.

Журавель на то подумал:

 - Честь? Её уж нет давно!
   А твоё гнилое слово,
   Как истлевшее бревно.
   Ничего вообще не стоит,
   Так, пустая болтовня,
   Знаю я под первый случай
   Вновь подставишь ты меня.

Так подумал, но промолвил
Вовсе лестные слова:

 - Здравствуй, Катя, не немой я,
   Просто кругом голова.
   Что-то тошно очень сильно
   И мутит ещё с утра,
   Да лекарство неудачно
   Уколола медсестра.
   А с того, что пострадал я
   Я обиды не держу.
   Ты же, Катя, точно знаешь
   Я слепой не век хожу.
   Ну случилось, что с того-то,
   Каждый может пережить,
   Мне бы только на леченье
   Денег где бы одолжить.
   Я уже немного весел
   И поправился чуть-чуть,
   Слышу так же, как и раньше,
   А вот вижу как-нибудь.
   То есть свет и только яркий,
   В целом пелена в глазах,
   Ем лишь только с санитаркой…


 - С той, что морда вся в слезах?!
   Я прекрасно это знаю,
   До меня ведь слух дошёл,
   С той, что сдрейфив, убежала,
   Когда брат сюда пришёл.   
   Знаю, знаю, кто такая
   Набивается к тебе,
   Вовсе совесть потеряла,
   Грезит счастья на беде.
   Ты бы если её видел,
   В чём одета, как живёт,
   Ты бы тоже посмеялся,
   Ты же ведь не идиот.
   Ну какая санитарка
   Безвозмездно, просто так,
   Станет бегать поминутно,
   Помогать, кормить за так?
   А молчит-то потому ведь,
   Чтобы ты не смог узнать,
   У неё желанье явно
   Ночь с тобою переспать.
   На неё никто не смотрит,
   Очень страшная она,
   Потому и прицепилась,
   Видно очень влюблена.

Катерина засмеялась,
Громким хохотом давясь:

 - Ты, Журавушка, не видишь,
   Что приходит к тебе мразь!
   
Журавель того не вынес,
Не держа себя в руках,
Он в одно мгновенье лихо,
Оказался на ногах.
Закачался, стоя прямо,
Ухватился за кровать,
Чуть прикрикнул Катерине:

 - Катя, хватит душу рвать!

 - Милый, ты чего, влюбился?!
   Что ж так сразу побледнел?
   
Журавель остепенился:

 - Я с утра почти не ел.
   Нервный что-то я сегодня,
   И мутит ещё к тому.

 - Что тогда раскипятился?
   Заступился почему?
   Не одна я так считаю,
   Много люди говорят,
   Про убожество такое
   Знаешь, что вокруг твердят?
   Нет, не знаешь потому что
   Сам не видел, не слыхал,
   Вот поэтому ты с нею,
   Милый, в облаках летал.
   А она ещё, наверно,
   Не Бог весть чего твердит.

 - Катерина, успокойся,
   Ведь она всегда молчит!
   И не сделала плохого,
   Только нежность и добро,
   И вообще мне показалось,
   Что в её душе тепло.
   Не такая, как ты мелешь,
   Ну страшна и что с того?
   И ещё я не пойму:
   Шла сюда ты для чего?


   Упрекнуть меня в смиренье,
   Или чью-то помощь взял,
   Я, в конце концов, обоим
   Ничего не обещал.

 - Ну, Журавушка, не стоит,
   Полно милый, пыл уйми
   И меня, ты мой любимый,
   Я ревную, ты ж пойми.
   Пусть приходит, я не против,
   Просто правду должен знать,
   Чтобы ты случайно сердце
   Ей своё не смог отдать.
   А пока давай забудем,
   И не стоит здесь делить,
   Что по праву нашим, милый,
   Уж давно должно бы быть.
 
Целый час она сидела,
Долго свою песню пела,
Уходивши на прощанье,
Вновь назначила свиданье:

 - Поправляйся, я пойду,
   Завтра вновь к тебе приду.
   Обещанья не забуду,
   Чаще стану приходить,
   Мне теперь после разлуки
   Больше хочется любить.

Удалилась, как явилась,
Что была, что не была,
В парня лишь печаль вселила,
Время даром отняла.
Он лежал, в груди щемило,
Было тошно до вытья,
В сердце бились две стихии,


Не давая вновь житья.
Сомневался он в решенье,
Верить Кате или нет,
И желал своим сомненьям
Поскорее дать ответ.

Катя шла по коридору
И шагала от бедра,
Разодетая богато,
Плюс к тому весьма хитра.
Подбородок держит прямо,
Гордо грудь свою несёт,
Видит: рядом моет раму
Та, о ком молва идёт.
Встала, молча поглядела,
Оценила, что к чему,
И сказала ей с презреньем:

 - Я чего-то не пойму?!
   Это ты что ль санитарка
   Та, что ходит к Журавлю,
   Ты имей в виду, родная,
   Я его не поделю!
   
Наша девочка спокойно,
Отложив свои дела,
Улыбнулась и тихонько
К Кате ближе подошла.
Постояла, поглядела,
Повернулась и назад,
Занялась привычным делом,
Вновь любуясь на закат.
Катю больше зло пробрало,
Ей хотелось насолить,
Но не знала, как царапнуть,
Как слезу с неё пустить.
Походила, где-то рядом,
Нос припудрила тайком
И опять, с той поравнявшись,
Зацепила языком:

 - Я тебя узнала точно,
   Вспомни школьные года,
   Над тобою мы смеялись,
   Не играли никогда.
   Вспомнишь? Или всё ж едва ли,
   Как все Ведьмой называли?!

Санитарка обернулась,
Изменилась на лице,
Тряпкой тише заводила,
Уронив её в конце.
В голове стрельнуло что-то,
Дрожь на губы налегла,
И немного отстранилась
От помытого стекла.
Катерина, верх почуяв,
Стала больше налегать,
Всё, что слышала от брата
Журавлёва вспоминать:    

 - Ты куда, подруга, лезешь?
   Прицепилась ты к кому?
   На себя взгляни сначала,
   А потом иди к нему!
   Ты же чучело, страшила,
   Вещи носишь только рвань,
   Ну зачем ему такая
   Нужна в жизни будет дрянь.
   Ты ничуть не изменилась,
   Как была, такая есть.

Та в лице переменилась,
Ведь задели её честь.


 - Не пойму, а что такого,
   Почему вы злитесь так,
   Ведь без помощи любого
   Не прожить ему никак.
   Я ж работу выполняю,
   Не желая ничего,
   Что себе вы возомнили,
   Не пойму я одного?
   Ну а что про положенье:
   Этим вовсе не стыжусь,
   Я людей не унижаю
   И собою я горжусь.
   Помогаю здесь я многим
   Безвозмездно, просто так,
   Это знают все в больнице:
   Стар и мал, любой и всяк.
   Вы меня сейчас стыдите,
   Упрекая за корысть,
   Где же все тогда вы были,
   Когда он забыл про жизнь,
   Когда духом он сломался,
   Чуть дышал, почти не ел,
   В тишине и тьме кромешной
   От бессилья ослабел.

Катерина продолжала,
Не желая отступать,
Зацепила униженьем
Всех родных, включая мать:

 - Ты же родом из убогих,
   Нищета в твоём роду,
   Ты такая, как те люди,
   Кто наводит лишь беду.
   Род твой вечно побирался,
   За копейку грязь месил,
   Даже в мусоре копался,
   В том, что мой род выносил.
   Так что, девочка, подвинься,
   Журавель навеки мой,
   Ни на что ты не надейся,
   Рот закрой и окна мой!

 - Может я и не богата,
   Может ныне сирота,
   Мне дороже даже злата
   Честь, любовь и доброта.
   Я лукавить не умею,
   Только правду говорю
   И такие униженья
   С вами здесь не потерплю.

 - Не потерпишь, и чего же,
   Можешь мне в ответ сказать,
   Или киллера за деньги
   Ты сумеешь заказать?!
   Испугала, ой, боюсь!
   Видишь, как я вся трясусь?!
   Повторю тебе, кошёлка,
   У тебя не выйдет толка.
   Не ходи к нему в палату,
   А иди таскай горшки,
   Отрабатывай зарплату,
   Выкинь парня из башки!
   
Катя к ней вперёд шагнула
И в лицо ещё пальнула:

 - Твоё место на панели
   В самом нищенском ряду,
   Мой усердней окна, двери,
   Ну а я пока пойду.
   И ещё тебе добавлю
   Под конец своих речей:
   

   Коль в палате там застану,
   Иль узнаю от врачей,
   То тебе же будет хуже,
   Что пока я не скажу,
   Но в долгу уж не останусь,
   Как-нибудь, а накажу!

Повернулась и неспешно
Зашагала мигом прочь.
Что хотела, то творила:
Ведь людей богатых дочь.
Гордость выше предрассудков,
Величавость налицо,
Никогда не пожалеет
За горячее словцо.
Если хочет, то унизит,
Если нужно ; заберёт,
Даже если натворит что,
Папа только поорет.
Нет запрета никакого
На деяния её,
И слова у ней любые -
Это чистое враньё.
Вы, наверно, зададите
Мне сейчас такой вопрос:
Журавель зачем ей нужен?
Чтобы поводить за нос?
Или правда сильно любит,
На слепого ж повелась,
Почему к нему вернулась,
Раз другому отдалась?
Может совесть в ней проснулась,
Ведь подставила его,
Что же всё ж перевернулось,
Почему всё, для чего?
Здесь, наверное, ребята,
Просто принцип от тоски,
Никому тебя не дам, мол,
Раз уж были мы близки.
Может правда и любила,
Где-то совесть чуть скоблила,
Где-то жалость и печаль,
Дней минувших может жаль.
Тяжело тут разобраться
Раз она всё время врёт,
Было б лучше ей убраться,
Но она же не уйдёт.
Не такой у ней характер,
Быть второю не по ней,
От того другим, ребята,
Может сделаться больней.
В общем в душу наплевала,
Повернулась и пошла,
Санитарка подвывала,
Когда после к дому шла.
К Журавлю не заходила,
Было тошно на душе,
Нет, её не испугалась,
Просто некогда уже.
Может и нашла б минутку,
Но поверьте не смогла,
Почему-то её совесть
До крови в душе скребла.
Она ж, бедная, не знала
Дела суть и что к чему,
Безвозмездно помогала,
Приходя всегда к нему.
Ей неведомы интриги
Между Катей с Журавлем,
Потому и стыдно было,
Будто грезила о нём.
Нет, понятно, что влюбилась,
Да ещё и этот сон,
Но она же не стелилась,
Просто помнила о нём,
Чтоб помочь и сделать легче
Для измученной души,
От того ему казались
Её руки хороши.
Пусть она всегда молчала,
Зато слушала его,
Вместе с ним душой болела,
Ни желая ничего.

Вот пришла домой девица,
Села молча на кровать,
В руки взяв свою игрушку,
Стала слёзы изливать:

 - Мишка, в чём я виновата?
   Я же просто от души,
   Почему я клята-мята,
   Мишка, миленький, скажи?

Поревёт в свою подушку,
Снова жмёт к груди игрушку,
Нежно за ухо возьмёт,
Отвернёт и прошепнёт:

 - Мишка, вот что получилось, -

Ещё тише:
 
 - Я влюбилась.

Так негромко говорит,
Слышно как комар пищит:

- Только что-то не пойму,
   Ходит кто сейчас к нему?
   До сих пор не приходила,
   Кто такая, не скажу,
   Я сегодня окна мыла,
   А она идёт гляжу.
   Обругала меня всяко,
   Только свет на чём стоял,
   Хорошо никто не слышал,
   На свой лад не перенял.
   Я не знала что сказать,
   И пришлось мне промолчать.
   Мишка, что ж ещё скажу?
   Ведь не просто так хожу,
   Безвозмездно помогаю,
   Да, люблю, я это знаю,
   А взглянуть со стороны,
   То её слова верны,
   Будто клеюсь я к нему
   И ведь знаю, почему.
   Он мне люб, не отрицаю,
   Но ведь я же не играю.
   Просто хочется помочь.

Так и спит с игрушкой ночь.
Вроде ж девка повзрослела,
А гулять ни с кем не смела,
Да и не было вокруг
Ни друзей и ни подруг.
Не с кем ей поговорить,
Наболевшее излить.

Снова утро, на работу,
И опять стоит забота:
Заходить к нему иль нет,
Кто же даст на то ответ?
Просто так уж не заходит,
Стыдновато что-то ей,
Есть минутка ; мимо ходит,
А в душе ещё больней.
Неудобно, вдруг осудят,
Скажут Катины слова,
От раздумий и сомнений
Снова кругом голова.
Так иль нет, а всё ж придётся
Заходить хоть раз на день,
Кто ещё-то уберётся,
Коль самой ей будет лень.
Журавель заметил это,
Долго думал, размышлял,
Вспоминал, что говорили,
Всё ж решение принял:

 - Будь, что будет, -

Он подумал,

 - Пусть смеются надо мной,
   Легче мне, в душе теплее,
   Когда здесь она, со мной.

Отворилась дверь легонько,
Внутрь зашла к нему тихонько.
Не садилась уже рядом,
Не катились слёзы градом.
Просто молча мыла пол.
Он стоял, держась за стол.
Знал, кто рядом, здесь, сейчас,
Неспеша он начал сказ:

 - Ради Бога, извините,
   Если чем обидел вас,
   Но, пожалуйста, скажите:
   Отчего вы в прошлый раз
   Так поспешно удалились,
   Не сидели у меня,
   Я заметил, это длится
   Вот уже четыре дня.
   Может, вы меня боитесь
   Или там ещё кого,
   Очень вас мне не хватает,
   Не пойму всё, отчего?
   И немножко подойдите,
   Сядьте рядом, посидите.
   Честно, тошно мне опять,
   Не могу себе я лгать.
   Рядом вы - и мне спокойней,
   Нету вас ; трясёт меня,
   Как же это объяснить-то:
   Я скучал четыре дня.
   
От работы оторвалась,
Наша дева в тот же час,
И слезинки побежали
Из её потухших глаз.
Подошла и встала рядом,
Молча за руку взяла,
Этот миг казался адом,
Когда молвить не смогла.
Журавель не унимался,
Тараторил всё быстрей,
А несчастной санитарке
От того ещё больней.
Повторюсь: она не знала,
Кто такая Катя есть,
И, как деве подобает,
Ей всего дороже честь.
Не хотела, чтобы больше
Катя хаяла её,
Без того у ней отныне
Неспокойное житьё.
Знает, что над ней смеются,
Нет друзей и нет подруг,
Ночью часто слёзы льются,
Это видит Мишка-друг.
А ещё бы здесь, в больнице,
Стали тыкать за спиной,
Её тогда бы можно сразу
Уходить хоть в мир иной.
Вот и думает-гадает,
Как ей дальше поступить,
В Журавле души не чает,
Очень хочется любить.
Да нельзя: чужой Журавлик,
Есть подруга у него,
Невдомёк ей, бедолаге,
Ему Катя для чего.
А он Катю ненавидит,
За измену и за ложь,
Просто очень хочет видеть,
Вот и льстит ей, ну и что ж.
Он сюда попал не просто,
И виной всему она,
Хочет только лишь прозренья,
Катя здесь помочь должна.

Журавель присел на койку,
Опрокинувшись назад,
Санитарка села рядом,
Вновь душа попала в ад.
Всю трясло и сердце ныло,
Да кабы всё это было,
Да не с ней, а с кем с другой,
То, наверно б, позабыла,
Обрела бы чуть покой.
Журавель продолжил речи:

 - Оставайся, скоро вечер,
   Посиди, побудь со мной,
   Знаешь, как сейчас мечтаю


   Прогуляться под луной?
   Проводи меня на лавку,
   Рядом сядь и обними.
   Худо мне, твержу без смеха,
   Ну, пожалуйста, пойми.

Она молча закивала,
Почему не поняла,
Видно там при первой встрече
Точно сердце отдала.
Как он понял, что согласна,
Мне не ясно самому,
Только радость воротилась
На лицо в тот миг к нему.

День летел, она в раздумьях:

 - Обещала, как теперь?
   Что творю не понимаю,
   Но ведь всё же я не зверь.
   Посидим и что ж такого,
   Пусть порадуется он.
   Ну а что если так выйдет,
   Будто он в меня влюблён?
   Ох, не знаю к сожаленью,
   Что ж мне делать, как мне быть,
   Если б только было можно,
   Что-нибудь хоть изменить.

Во второй дня половине
Вышло так, как на помине:
К Журавлю явился брат.
Посидел совсем не долго
И ушёл бегом назад.
В отделении рутина,
Тихий час и тишина,
Но такая вот картина,


Вся медчасть удивлена.
Журавель кричал во след:

 - Ты не брат мне больше, нет!
   Сам ты страшный, сам ведьмак,
   Я слепой, но не дурак!
   
Это слышала округа,
Все, кто спать не пожелал.
Дева бедная с испугом,
Услыхавши тот скандал,
Убежала и закрылась,
Чтоб никто не увидал.
Стала плакать у окошка,
Приложив к лицу ладошки.
Слёзы лились обжигая:

 - Ну зачем мне жизнь такая?

Вечер лунный наступил,
Санитарке свет не мил.

 - Как уйти, ведь обещала,
   Но не будь того скандала,
   А теперь как поступить?
   С ним пойти иль отступить?

А Журавль не глупый парень,
Всё прекрасно понимал,
Что она про ругань знает,
Посему её искал.
В светлой байковой пижаме,
Трость какая-то в руках,
Шаткой медленной походкой
Семенил на двух ногах.
Расспросил про санитарку,
Где сейчас её искать,


Кто-то ляпнул:

 - Дал ты маху!

Он ответил:

 - Наплевать.

Постучал тихонько в двери,
Отворил её тайком,
Будто взглядом, здесь проверил
И вошёл вовнутрь потом.
Дверь закрыл и громко молвил:

 - Где ты, солнышко моё?
   Я готов, пошли проверим,
   Как луна ведёт житьё.
   
Шутка эта показалась
Нашей деве не простой,
И она заулыбалась,
Закивала, мол, постой.
Я сейчас, одну минутку.
Он всё понял и без слов,
Уж тем более отныне
Ждать её всегда готов.

 - Я побуду в коридоре,
   Собирайся, не спеши,
   Знаю точно, будет праздник
   Для измученной души.

Журавель за дверью скрылся,
К ней рассудок воротился,
Сердце бьётся меж огней,
Как же быть, идти ли ей?
Быстро скинула халатик


И решила:

 - Ладно, хватит!
   Коль зовёт, тогда пойду,
   А не то с ума сойду.
   
Своё платьице надела
И у зеркала замлела:
Этот вечер, как свиданье,
А для девы наказанье.
Очень тусклый, мрачный вид
Излучал её прикид.
Платье вовсе не по моде,
Словно тряпка с виду вроде.
Хоть без дыр и не помято,
Но как будто с бабки снято.
Туфли старые разбиты,
Много раз уже зашиты.
Сумки нет - пакет потёртый,
В нём домой на ужин свёрток.
Нет косметики и злата,
Бедновата, простовата.
Постояла, поглядела,
Ещё разумом помлела,
Но не стала унывать.

 - Будь, что будет, наплевать.
   Я иду к себе домой,
   Ну побуду по первой
   С полчаса, совсем чуть-чуть,
   Потерплю уж как-нибудь,
   Если кто-то посмеётся,
   Что ещё-то остаётся.
   Ведь, в конце концов, и мне
   Посидеть бы при луне,
   Успокоиться, остыть,
   Раз нет сил его забыть.
 

Скрыв с лица печаль свою,
Вышла молча к Журавлю.
Осторожно взяв под руку,
Повела тихонько вниз,
Будто малого ребёнка,
Исполнять его каприз.
Вечер сказочным казался,
Непривычно было ей,
Журавель сам удивлялся,
Но молчком шагал за ней.
Вроде лавки возле клёна
Приспособлено бревно,
Был когда-то цвет зелёный,
А теперь уж нет давно.
Сели рядом, он согнулся,
После еле улыбнулся,
Головою повертел,
Будто видеть что хотел.
Нет, не видит ничего,
Только тускло свет всего,
Силуэты различает,
Если свет их освещает.
Журавель прервал молчанье:

 - В наше первое свиданье
   Не забыл я про цветы,
   Пусть немного не такие,
   Но прими, как есть, их ты.
   
Он разжал свою ладошку,
К ней подвинулся немножко,
Протянул вперёд её:

 - Это, солнышко моё,
   Небольшой тебе сюрприз!

Дева наша посмотрела


На ладошку сверху вниз
И узрела там букету
Необычный компромисс.
Удивленью нет предела,
От восторга дух свело,
Сердце чаще застучало,
Мысли разом повело.
Девятнадцать лет проживши
Без внимания парней,
От такого поворота
Как не влюбишься сильней.
На ладони брошь лежала
Небольшая, с пятачок,
Посредине красный камень 
Красовался, как сверчок.
Необычная по форме,
Как распущенный цветок,
Позолотою светился
Яркой каждый лепесток.
Небольшое промедленье,
Взять иль нет, стоит вопрос,
Журавель от ожиданья
Словно к дереву прирос.
Он не видит её взгляда
И не чувствует тепла,
Без корысти ожидает,
Чтобы брошь она взяла.
А терпенье на исходе,
Легкий в спину холодок,
Не хотел обидеть вроде,
Подарил лишь то, что мог.
Дева наша очень нежно
Украшение взяла
И, сама того не зная,
Напряжение сняла.
Журавель подсел поближе
И слегка её обнял,
В этот миг ему казалось,
Что он камень с сердца снял.
Брошку эту изначально
Катерине покупал,
Подарить подарок этот
Помешал тогда скандал.
Так в кармане и валялась,
Здесь вот к случаю пришлась.
Санитарка улыбалась,
Распирала её страсть.

 - Ты плохого не подумай,
   Это просто от души,
   Береги его на память
   И обиды не держи.
   Я частенько вспоминаю,
   Как ты первый раз пришла,
   В глубине души уверен,
   Ты не просто так зашла,
   Сам Господь тебя направил
   В сердце раны исцелить,
   Вопреки обычных правил
   Я беду сумел забыть.
   С жизнью я ведь распростился,
   Смысл утерян был совсем,
   Ты зажгла огонь надежды,
   Благодарен тебе тем.
   
Журавель с бревна спустился
Сел на корточки пред ней,
И продолжил свои речи,
Восхищаясь громко ей.

 - Когда ты со мною рядом,
   Я как будто в облаках,
   У меня одно желанье:
   Поносить тебя в руках.
   Что со мною, я не знаю,
   Но уж больше не могу,
   Если что с тобой случится,
   Я из жизни убегу.
   Про любовь твердить не стану,
   Не уверен до конца
   И тем более не вижу,
   Твоего пока лица.

От последних слов признанья,
Как-то ей не по себе,
Ведь за прожитые годы
Этим тыкали везде.
Всяко-разно обзывали,
Потому и Ведьмой звали.
А Журавль-то и не понял,
Что не то сейчас сболтнул,
Он в реке своих эмоций,
Захлебнувшись утонул.
Если б всё ж глазами видел,
Сразу б до него дошло,
Что девицу он обидел,
Как-то всё не так пошло.
Правда девица тихонько
Свои руки убрала,
Журавель сжимал ладошки,
А она отобрала.
Он и этого не понял,
Просто снова рядом сел
И продолжил свои речи,
Словно дальше песню пел.
Говорил он очень долго,
С жизни много вспоминал,
Не забыл Журавль поведать
Про злосчастный тот скандал.
Как дошло до драки дело,
Глупо, но уж не вернуть,
И теперь решил он твёрдо
Жизнь продолжить как-нибудь.
Только скрыл про то, что Катя
Ходит нынче не за так,
Ради денег он повёлся
И что вовсе не дурак.
Кабы знал он про лекарства,
Кто и как ему купил,
То тогда бы он признался
Сам себе, кого любил.
Санитарка наша так же
Молча слушала его
Ей теперь понятно было,
Стал слепым он от чего.
Уж слова его простила:

 -  Ну страшна и что с того?

Только ей не ясно было
Катя ходит для чего.
Ну а та, как на помине
Появилась прямо вдруг,
Да ещё для развлеченья
Захватила двух подруг.
Увидала их под клёном,
И не скрыла злобный взгляд,
Две девицы догадались
И стояли с Катей в ряд.

 - Вау! И что я вижу?!
   Здесь романтика кипит!
   Я-то думала, в палате
   Ненаглядный тихо спит.
   А он вон, в «люблю» играет
   С крокодилицей своей,
   С кем сидит, не понимает,
   Оттого и жмётся к ней.


Трое хором засмеялись,
Журавлю твердя в укор,
Всяко-разно изголялись,
Мол, какой ему позор!
Он в ответ ругался громко,
Посылая далеко,
А девице-санитарке
Здесь пришлось не так легко.
Уходить она не смела,
Бросить подло Журавля,
Хоть под ней уже горела
Синим пламенем земля.
А ответить что, не знала,
Уж привыкла так молчать,
До таких насмешек в жизни
Было ей не привыкать.

Под конец концерта Катя
Злобно рявкнула, смеясь:

 - Ты, Журавушка, не видишь,
   Прицепилась к тебе мразь!
   Я-то денег обещала
   На лечение твоё,
   Ну а ты того не стоишь,
   Значит дело не моё!
   И ещё добавлю, милый,
   Ты прозреть-то не спеши,
   Променял меня на Ведьму,
   Так слепым людей смеши.

Отчеканила и быстро
Зашагала мигом прочь,
Что хотела, то творила,
Ведь людей богатых дочь.
Но слезинки всё ж бежали
От бессилья и тоски
И головка разболелась,
Кровь ударила в виски.

Наша парочка осталась
Молча лавку охранять,
В Журавле кипела злоба,
Он её не мог унять.
Вновь в душе сомненья были,
Две стихии вели бой,
Но пришлось комок эмоций,
Уносить молчком с собой.
Проводив его в палату,
Наша дева шла домой
И, придя к себе, в кровати
Подняла истошный вой:

 - Мишка, миленький, за что же
   Мне такое пережить?!
   Почему должна всё время
   Я униженною быть?!
   Зла не делаю я людям,
   Только добрые дела,
   Неужели для насмешек
   Меня мама родила.
   Не родилась я красивой,
   И счастливою не быть,
   Мишка, миленький, ответь мне,
   Для чего мне дальше жить?

Так и плачет до полночи,
Не заметит, как заснёт,
Утром с тем же настроеньем,
И к  работе подойдёт.
Но работает исправно,
Нареканий никаких.
Здесь единственное место,
Где насмешек нет людских.
Катя ; это исключенье
За рабочие года,
Ну а так её зовут здесь
И сестрёнкой иногда.
Видно, правда, когда больно,
Люди мыслят от сердец,
Разглядеть это не сложно,
Здесь не нужен даже спец.
На достаток и на внешность
Не приходится смотреть,
Ведь боится каждый боли,
Страшно в муках умереть.

День тянулся, как резина,
Тошно было на душе,
У неё в глазах картина,
Ей забыть её б уже.
Да не может, очень больно,
В горле ком опять стоит,
Как вчерашнее припомнит,
Сердце трепетно дрожит.
Может плюнула б, забыла,
Не впервой это терпеть,
Но при парне это было,
Так ведь можно умереть.

Погрузившись в размышленья,
Мыла пол, был тихий час,
Подошла к ней как-то сзади
Медсестра, начавши сказ:

 - Ты сегодня словно мышка,
   Не слыхать тебя совсем,
   Что грустишь опять, глупышка,
   Кто обидел тебя чем?
   Или может заболела,
   Так иди тогда домой.


 - Нет, совсем не в этом дело,
   Я не знаю, что со мной.

 - Не бывает, чтоб  грустили
   И не знали, от чего,
   Я к тебе пришла вообще-то,
   Вовсе ведь не для того,
   Чтобы в душу лезть твою,
   Я такого не люблю.
   Главный врач тебя зовёт,
   В кабинете уже ждёт.

Санитарка, бросив тряпку,
В угол сдвинула ведро
И пошла, куда позвали,
А внутри сомненье жгло.
Будто чуяла всем сердцем
О недобром впереди,
Никого не замечала,
На своём она пути.
Врач уже её заждался
И имел печальный взгляд,
Как зашла к нему со стуком,
Он и вовсе был не рад.

 - Проходи, садись и слушай,
   Вот чего тебя позвал:
   До меня дошли уж слухи
   Про какой-то там скандал.
   Но не главное всё это,
   Есть ещё одна беда,
   Журавель похоже света
   Не увидит никогда…

 - Почему? Чего случилось?
   От лекарства проку нет,
   Иль с диагнозом ошиблись,
   Дайте мне скорей ответ!

 - Нет, не то! Сиди и слушай,
   Здесь немного всё не так,
   Я диагноз подтверждаю,
   Не ошибся я никак.
   Вот какое наказанье
   Навалилось на меня,
   Дали свыше указанье,
   Чтобы выгнал я тебя.

Сердце девы застучало,
Прямо рвалось из груди,
И с испугом ожидала
То, что будет впереди.
Доктор сел, продолжил речи:

 - Слышал я про этот вечер,
   Знаю всё и про скандал,
   Белый свет, увы, не мал.
   Слухи ходят ; не беда,
   А приказ дают когда,
   Вот тогда-то - вот беда!
   Здесь я всё уже продумал,
   Кстати, ты не обессудь,
   На больнице свет не клином,
   Проживёшь уж как-нибудь.
   Я ещё хочу признаться,
   Не умею втихаря,
   Есть ещё одна причина,
   Чтобы выгнал я тебя.
   Журавель стал поправляться,
   Знать, лекарство помогло,
   Но ещё бы курс леченья,
   А их мало, как назло.
   Девка эта, Катерина,
   Обещала докупить,
   А теперь вот отказалась,
   Я не знаю, как нам быть.
   Прерывать нельзя леченье,
   Или будет рецидив,
   И ещё его погубит
   От такого нервный срыв.
   Я надеялся, что Катя
   Купит всё, что попрошу,
   И начатое леченье
   Непременно завершу.

 - Доктор, вы мне объясните,
   Почему должна уйти,
   Разве с чем-то не справляюсь?
   Доктор, милый, не шути!

Голос резко оборвался,
Губы разом затряслись,
И слезинки, как из крана,
По щекам её лились.

 - Ты меня прости, так нужно,
   У меня ведь дети есть,
   Я пытался заступиться,
   Мне ответили: «Не лезь!».
   Знаешь, в жизни так бывает,
   Сверху давят, хоть умри,
   А исполни, что велели,
   Ты уж здесь меня пойми.

Вдруг в лице она сменилась,
Утерла с лица слезу,
Взглядом в доктора вцепилась,
Став похожей на грозу.

 - Ладно, я уйду отсюда,
   Оставаться смысла нет,


   Раз решили, так и будет,
   Не накликать чтобы бед.
   Только, доктор, разрешите
   Иногда хоть приходить,
   Мне тогда спокойней будет,
   Легче это пережить.
   И ещё я обещаю:
   Денег нужных я найду,
   Где угодно, как угодно,
   Но беду я отведу.
   Не впервой уж мне мириться
   С беспределом над собой,
   Раз взялась за это дело,
   Не найду себе покой.
   Всё, что нужно я добуду,
   Если нужно жизнь отдам,
   Но своих тех обещаний
   Никогда я не предам!

Написала заявленье,
Положила и пошла,
Так и плакала дорогой,
Когда молча к дому шла.
Ночь ревела на подушке,
Прижимав к груди игрушку.
Если б только Мишка мог,
Непременно бы помог.
А умел бы говорить
Или так же слёзы лить,
То, наверное, отчасти
Сердце лопнуло б на части.
Плюш, хоть это не живое,
Вряд ли выдержит такое.

Утро быстро наступило,
Глазки дева приоткрыла,
И теперь стоит забота:


Где искать себе работу,
Как и чем теперь кормиться,
Озадачена девица.
А ещё ей нужно смочь
Журавлю в беде помочь.
Сбережений больше нету,
Да и нечего продать,
Вот берёт она газету,
И давай её листать.
Объявлений очень много,
Но профессия нужна,
А она ещё вдобавок
Деньги враз найти должна.
А такого ж не бывает,
Разве что пойти украсть,
Но она не унывает,
Духу здесь нельзя упасть.
Ей попалось объявленье:
Дом огромный убирать.
И она без промедленья
Поспешила узнавать.

У высокого забора
Фонари сияют в ряд,
За забором, возле дома
Клумбы яркие стоят.
Два фонтана и бассейн,
Всюду роскошь и уют.
Зимний сад цветами полон,
Птицы певчие поют.
По аллейке вышла к дому,
Шёл охранник впереди,
Указал беседку пальцем:

 - Видишь? Вон туда иди.
   Там хозяин ожидает,
   С ним сама поговоришь,


   И не смей ему перечить
   Или сразу улетишь.

Жутковато как-то стало,
Робко ближе подошла,
Поздоровалась негромко,
Объяснив зачем пришла.
Мужичок её послушал,
Оглядел со всех сторон
И сказал ей деловито:

 - Здесь нельзя считать ворон.
   Я плачу своей прислуге
   Без задержек, от души,
   И желаю чтобы в деле
   Все вы были хороши.
   Испытать тебя хочу я,
   Поработай, осмотрись.
   Если хочешь заработать,
   Делай дело, не ленись.
   А пока ступай, девица,
   Там на кухне уже ждут,
   Заодно пускай мне кофе
   Побыстрее подадут.
   
И она пошла покорно,
День рабочий начала,
Только кем её приняли,
Так она не поняла.
Много делать приходилось:
Убирать, стирать, полоть,
Даже, если очень нужно,
То порой дрова колоть.
До обеда убирает,
После зимний сад на ней,
И хозяин деловито
Стал приглядываться к ней:


 - Эка девка не ленива,
   Что не спросишь, может всё,
   Хоть немного страшновата,
   А фигура, ё-моё!
   Может это и не важно,
   Главное трудится сполна,
   Интересно бы разведать,
   Кто же всё-таки она?
 
Разузнать труда не стоит,
Знает, как её зовут,
Не прошло и дня, ему уж
Информацию несут.
Парень рослый, коренастый,
Как посыльный у него,
Всё, что хочешь, разузнает
И не скроет ничего.

 - В общем, девку эту гнали
   Из больницы в зад метлой,
   С парнем там её поймали,
   Плохо дружит с головой.
   Сирота она вообще-то,
   Нет родных, совсем одна,
   Но работает исправно,
   Для труда она годна.
 
 - Сирота? Хм! Интересно.
   С виду вроде не сказать.

 - Может нам пока не поздно,
   Ей на двери указать?
   
 - Нет, не стоит, нет причины,
   Нареканий нет пока.
   Ты сказал, её прогнали
   Из-за горе-мужика?
   

 - Да. Почти. Она ходила,
   Молча пудрила мозги,
   Паренька с ума сводила,
   Вроде были и близки.

 - Ты откуда это знаешь?

 - Мне знакомый рассказал,
   И ещё её кликуху
   Он со смехом указал.

 - Ну и как её прозвали?

 - Ведьмой, вроде, называли!

 - Да?! Ну ладно, занимайся
   Тем, чем должен был с утра.
   Я решу, что стану делать,
   Мне вообще-то есть пора.

 - О! ещё забыл поведать:
   Парень слеп, почти оглох,
   Тот, к кому она ходила,
   Тот, с кем был переполох.

 - Ладно, дуй, покуда целый,
   Сам решение приму.
   И учти, хоть ты и смелый,
   А не лезь, не то уйму.

 - Понял, больше слов не нужно,
   Я ушёл, меня здесь нет,
   Только чтобы эта девка
   Не накликала нам бед.

 - Я ж сказал, иди отсюда,
   Сам решу, как дальше быть,


   Говорю ж тебе: покуда
   Это лучше позабыть.
   И не вздумай проболтаться,
   Хоть кому-нибудь, хоть где,
   Или можешь оказаться
   Ты нечаянно в беде.

 - Понял, понял, удаляюсь,
   Нем, как рыба, слеп, как крот,
   Я, хозяин, всё ж посыльный,
   А не полный идиот.

Парень быстро удалился,
Взял бумаги и бегом,
Раз хозяин кипятится,
Значит прочее потом.

Мужичок о чём-то думал,
Щурил глаз, губу кусал,
Оказалось, что сиротку
Для себя давно искал.
Надоели ему девки,
Что привозят на заказ,
И решил себе в прислуги
Молодицу взять сейчас.
Только всё не так-то просто,
Мало ль что - держать ответ,
А вот если сирота, -
За такую спроса нет.
Пусть страшна, но молодая,
Что в уме - на то плевать,
Лишь бы девица простая
Разделила с ним кровать.
Чтоб в дела его не лезла,
Не курила, не пила,
Чтобы вроде, как прислуга,
А покорною была.


Он подумал и решился:

 - Нужно действовать быстрей,
   Коли что-то вдруг не выйдет,
   То за дверь её скорей.

Наша девица усердно
Убирала зимний сад,
За столом сидел хозяин,
Молча кушал виноград.
Вроде ел, а взгляд голодный,
Нет улыбки на лице,
Ничего не заподозрив,
Подошла к нему в конце.

 - Почему вы так глядите
   Безотрывно на меня?
   Может в чём-то провинилась,
   Что-то плохо у меня?
   Вы скажите, не молчите,
   Я исправлюсь в тот же час.

И она заволновалась,
Ждя пока ответ он даст.
Он лукаво улыбнулся,
Гроздь спокойно отложил,
И, как будто ненароком,
Ей садиться предложил:

 - Ты присядь на стул, голуба,
   Сильно ты не суетись,
   Всё-то делаешь исправно,
   Не волнуйся, не стыдись.
   Просто я давно заметил,
   Опечаленный твой вид,
   Вот и думаю-гадаю,
   В чём причина, что болит?



Мысль у девы промелькнула:

 - Завести ли разговор?
   Может быть займёт мне денег,
   Занимать ведь не позор.
   Время быстро пролетает,
   К Журавлю придёт беда,
   Если кончится лекарство,
   Не прозреет никогда.

И она решилась сходу,
Больше некуда тянуть.
Только бы купить лекарства,
А отдам уж как-нибудь.

Мужичок не унимался,
Аккуратно налегал,
Всё расспрашивал о жизни,
Виноград ей предлагал.
Угощаться отказалась,
О себе вообще молчок,
Сиротинушка не знала,
Что желает мужичок.
Всё ж нашла момент пригожий,
Ближе к делу подошла
И неловко, как-то с боку,
Слова нужные нашла:

 - Я хотела попросить вас,
   Вроде как бы наперёд,
   Одолжить немного денег,
   Или друг в беде умрёт,
   А потом бы я с зарплаты
   Постепенно отдала…



Попросила и стыдливо
Свои глазки отвела.
Ожиданье хуже смерти,
Две минуты тишина,
Мысль у девы промелькнула:

 - Журавлю помочь должна.

А хозяин по-другому,
Мысли вовсе не о том,
Потому он те минуты
Просидел с открытым ртом.
Сразу чуть не предложил он
Деньги ей за что-то дать,
Но сумел остепениться
И желанья обуздать.
Похитрей решил стремиться
Получить желанный куш,
Уточнять он стал детали,
Та в ответ несла лишь чушь.
Про какое-то спасенье,
Сон какой-то снился ей,
Что не будет исцеленья
С каждым часом всё верней.
В общем сумму пробубнила,
Вся в слезах уже давясь,
А хозяин деловито
Деньги ей на стол стал класть.
Отсчитал, подвинул ближе,
Щуря глазки, как змея,
Сделав тон чуть-чуть пониже,
Отвечал, мол:

 - Верю я.
   Только ты учти, голуба,
   Здесь зарплата наперёд,
   По-хорошему трудиться,


   Год на то почти уйдёт.
   Ну а если пожелаешь,
   Дам возможность побыстрей
   Отработать эти деньги,
   Возвратить назад верней.

Та в ответ заулыбалась,
Деньги быстро забрала
И, конечно же, дурного
Ничего не поняла.
Лишь кивнула - согласилась,
Благодарность выше крыш,
А хозяин деловито:

 - Ты в ответ чего молчишь?
   
 - Я?! Я до сих пор не верю,
   Что Журавушку спасу.
   Можно мне уйти пораньше,
   Деньги эти отнесу?

 - Да, конечно, отлучайся,
   Раз нужда, тогда иди,
   Только после, как закончишь
   На работу приходи.
   Есть ещё тебе заданье,
   Нужно мне ещё помочь,
   Как придёшь, тогда узнаешь,
   А пока ступай же прочь.
 
Сколько радости и счастья
На лице её горит.
Так спешит быстрей в больницу,
А сама себе твердит:

 - Деньги доктору несу,
   Журавля теперь спасу,


   А прозреет он когда,
   Станет легче мне тогда…

Вот больничный коридор,
Главный врач глядит в упор:

 - Ты откуда появилась?
   В гости к нам поди зашла?
   Ну пошли со мной, девица,
   Раз минуточку нашла.

В кабинет зашла к нему,
Точно зная почему.
Села глядя на врача,
Тот твердил ей сгоряча:

 - Вроде ж я тогда не против
   Просьбы был чтоб навещать,
   Но теперь вот запрещаю
   Вовсе парня посещать,

 - Почему? - спросила тихо,
Её голос задрожал,
Врач, хлебнувший видно лиха,
В том же духе продолжал:

 - Дело это не простое,
   Мало нам с тобой делов,
   После, как тебя я выгнал,
   Наломал Журавль здесь дров.
   Поначалу он не понял,
   Думал, ты на выходном,
   После всех в округе донял,
   Всем твердил лишь об одном,
   Что желает тебя видеть,


   


   Или слышать, как сказать,
   В общем он в одно мгновенье
   Поломал свою кровать.
   Стул сломал и вынес раму,
   Стёкла в дребезги на пол,
   Кое-как его уняли,
   А не то б швырнул и стол.
   Да, с трудом остепенили:
   Пыл кипящий у него,
   Парень вновь почти не слышит 
   И не видит ничего.
   Нервы, милая, нервишки,
   Нужно смолоду беречь.      
   Плакал бедный, как мальчишка,
   Белый свет не мог узреть.
   Ныне дремлет на кровати,
   Там лежит он и сейчас,
   Потому ходить не стоит,
   Хватит, было уже раз.

 - Ну а я в чём виновата?
   Что я сделала не так?
   Почему опять расплата
   Навалилась просто так?
   Я же только помогала
   (деньги вовсе не причём)
   Да, не просто убирала,
   А нашла кумира в нём.
   Мне достаточно бы было,
   Рядом просто посидеть,
   Иль хотя бы полминутки
   В полглазочка поглядеть.

 - Нет! - обрезал её доктор,





 - Хватит, и на том конец!
   Я не первый день тружусь здесь,
   Уж в таком я ныне спец.
   И прекрасно понимаю
   Чувства плещутся в тебе.
   Только, золотко, послушай,
   Журавель опять в беде.
   Помнишь, как-то говорил я
   Мозг - мудрейший механизм,
   И порою очень часто
   Не выносит катаклизм.
   Хочешь, чтобы он погибнул,
   Иль слепым ходил всегда?
   Если нет, тогда, девица,
   Не ходи к нему сюда.
   Он со временем забудет,
   Всё, что раньше пережил,
   И, возможно, зрячим будет,
   Наш Господь бывает мил.
   Ты пойми, меня, девица,
   Лучше так, смирись молчком,
   А уж с ним ещё побудешь,
   Когда выпишут потом.
   Тут ещё такое дело:
   Катерина извелась,
   Больно уж её задело,
   Как ты с ним имела связь…

- Связи не было, поверьте,
   Не зашла я эту грань,
   Может я лицом не вышла,
   Но не подлая, не дрянь!
   Так вот сходу расстелиться,
   Ради собственных идей,
   Проще мне молчком мириться,
   Чем стыдиться от людей.



 - Я как-раз-таки не это
   Здесь сейчас имел в виду
   Эта Катя вместе с папой
   Мне накликает беду.
   Ей не важно, что там было,
   Просто вовсе не по ней,
   Слышал, что она хотела,
   Чтоб Журавль вернулся к ней.
   Чувства это или принцип,
   Нам с тобою не понять,
   Только ты меня послушай,
   Катю ныне не унять.
   Стала бегать очень часто,
   Каждый день не один раз,
   Я секрет тебе открою,
   С Журавлём она сейчас.
   Он не хочет её видеть,
   То есть чтобы с ним была.
   Не хочу тебя обидеть,
   Но ты это поняла?

 - Да, теперь мне всё понятно.
   Можно мне ещё спросить?
   Журавлю нужны лекарства,
   Нужно их ещё купить?

 - Говоришь, купить лекарства?
   Да, нужны, их больше нет,
   Только ты теперь, девица,
   Мне понятный дай ответ.
   Где взяла ты эти деньги
   Мне по сути всё равно,
   Даже для чего даёшь их,
   Тоже ясно уж давно.
   Вот о чём поведай лучше,
   Всё, как есть, мне расскажи,
   Неужели ты не знаешь,
   

   Что живём мы в мире лжи?
   Уточню свою загадку,
   Чтобы ты меня вняла,
   Ты себе представить можешь,
   Что ещё не поняла?
   Объясняю по порядку:
   Жизнь не поле перейти,
   Все кругом хотят нажиться,
   И с людьми зря не шути.
   Деньги где-то занимаешь,
   Не прося ничто взамен,
   А ведь мир наш очень полон
   Всяких разных перемен.
   Я и сам не исключенье,
   В жизни, как могу, кручусь,
   Иногда мне тоже платят,
   Этим вовсе не стыжусь.
   Деньги, что ты приносила,
   Тратил я, как обещал,
   Самолично приобрёл всё,
   Лично парня посещал.
   А ведь мог бы и нажиться
   На доверии твоём,
   Так что ты учти, девица,
   Вот оно-то дело в чём.
   Не давай ты чувствам волю,
   Мысль холодной головой,
   Или снова вкусишь долю,
   А тебе ведь не впервой.
   Благодарность не дождёшься,
   Окунёшься в боль и грусть…

Наша дева перебила,
Громко крикнув:

 - Ну и пусть!



После чуть остепенилась,
Стала тише говорить:

 - Не могу я доказать вам,
   Что должна так поступить.
   Просто, доктор, я прошу вас,
   Не мешайте помогать,
   Почему, сама не знаю,
   Потому не стану лгать.

Положила на стол свёрток,
Чуть придвинула к нему
И опять залепетала:

 - Я не знаю, почему,
   Но хочу помочь ему!
   Вот, пожалуйста, возьмите
   И купите эликсир,
   Вам я точно доверяю,
   Не растратите на пир.
   Пусть при этом, как и прежде,
   Тайно знаем только мы,
   Обещайте мне об этом,
   Слову будьте вы верны.
   Чтоб никто не мог подумать,
   Что я клеюсь к Журавлю,
   А от вас скрывать не стану,
   Журавля тайком люблю!               
               
Отчеканила и вышла,
Пряча глазки от стыда,
Так вот ей не приходилось,
Признаваться никогда.
Шла пешком назад, в именье,
Не пришло на ум прозренье,
Для чего её позвали,
Денег ей за что давали.


Шла с настроем на работу,
Скинув с плеч одну заботу.

 - Деньги нынче отнесла,
   Значит милого спасла.
   Нужно мне ещё сходить,
   В церковь свечек накупить
   И молитвы прочитать,
   Чтоб Журавль смог зрячим стать.
   Попросить сердечно Бога,
   Дабы он открыл дорогу
   К исцеленью Журавлю,
   Ведь его я так люблю!

Так за мыслями своими
Не заметила она,
Как пришла обратно к дому,
Где трудилась дотемна.
Неспеша зашла в ворота,
Хоть немного неохота,
Но работа есть работа.
Переоделась и пошла,
Сперва хозяина нашла.
Тот велел пойти убрать
Спальню, где стоит кровать:

 - Ты мне на ночь вымой пол,
   А потом накрой на стол,
   Тем, чего сама найдёшь,
   После вниз сюда придёшь.

Как-то глазки он прищурил,
Как-то искоса глядел,
Вид имел такой голодный,
Будто целый день не ел.
Ничего не заподозрив,
Как велели, и пошла,


Всё кругом бегом протёрла,
Стол накрыла, чем нашла.
Правда, здесь хочу заметить,
«Чем нашла» сказать смешно,
В этом доме повсеместно,
Всяких яств полным-полно.
В общем всё, как ей велели,
Ничего не позабыв,
Может вы и посмеётесь,
А без мыслей без плохих.
Как наивная девчушка,
Вниз спустилась торопясь,
Там хозяин молча в кресле
Пил коньяк и тешил страсть.
Подошла к нему спокойно,
Отчиталась всё, как есть,
Ну а он ей сходу, сразу,
Предложил на кресло сесть:

 - Ты садись, моя голуба,
   Поумаялась поди?
   Посиди пока немножко,
   А потом со мной иди.
   У меня ведь нынче повод,
   И конечно не простой
   Вот уже четыре года,
   Как мужик я холостой.
   Моя бывшая супруга
   Пожелала компромисс,
   Вместо отдыха на даче,
   Захотелось ей в круиз.
   Из круиза не вернулась,
   Словно сгинула совсем,
   До сих пор не понимаю,
   Может, я обидел чем.
   Но жалеть-то не жалею,
   Значит так тому и быть,


   Только сердцем я болею,
   До конца не смог забыть.
   У тебя ведь, кстати, тоже
   Вроде повод не плохой,
   Ты сегодня, как спаситель,
   То есть попросту герой!
   Твой поступок благородный
   Так задел меня внутри,
   Да ещё здесь годовщина,
   Тошно, больно, хоть умри.

До того же он заврался,
Льстил и льстил, забыв про честь,
Вот таким вот изворотом
В душу к ней хотел залезть.
Чтобы девица польстилась
На похвальные слова,
А ещё чтоб пожалела
И вскружилась голова.
Чтобы мог её не силой,
А обманом лихо взять,
И она без промедленья
Завалилась с ним в кровать.

 - Ладно, девица-голуба,
   Проводи наверх меня,
   А не то мне что-то плохо,
   Ты уж мне, считай, родня.
   Никому не доверяю
   Нынче душу я свою,
   До того бывает тошно
   В одиночку слёзы лью.
   А в тебе, я точно вижу,
   Бескорыстие и честь,
   Не пугайся, не обижу,
   Помоги ж со стула слезть.



Потихоньку, будто правда,
Плохо сделалось ему.
Он, кряхтя, поднялся еле,
Зная точно, почему.
Шаг за шагом - вот и спальня,
Если честно, сам смеюсь,
Хоть такая простота
Должна вызвать только грусть.
Как наивна наша дева,
Не дошло ещё пока,
Потому без всяких мыслей
Верит в бредни мужика.

Стол стоит возле дивана,
Как велели, так накрыт.
У стола, раскинув лапы,
Шкура чёрная лежит.
Весь лоснится мех медвежий,
Когти, словно впились в пол,
Как зашли, хозяин сразу
Приказал  ей сесть за стол.
По-хозяйски взял бутылку
И коньяк налил себе,
После девице кивнул он,
Мол, чего налить тебе?

 - Есть вино, коньяк, Мартини,
   Водка, пиво тоже есть,
   Не отказывай, голуба,
   Окажи мне в этом честь.

Здесь девица чуть замялась,
Посмотрела на него
И негромко отвечала:

 - Мне, простите, ничего.
   Я не пью вообще спиртного,


   Только чай, компот иль сок,
   Вы меня не обессудьте,
   Но работы вышел срок.
   Я всё сделала, как нужно,
   Можно мне уже идти,
   А не то темнеет рано,
   Мало ль что там по пути.

 - Посиди совсем немного,
   Очень тошно мне сейчас,
   Прояви же состраданье,
   Выпей, ну хотя бы раз.

Он плеснул коньяк девице,
С полбокала, как себе,
Ближе к ней на стол поставил
И промолвил:

 - Вот тебе!
   Не робей, возьми, голуба,
   Это ж вроде, как компот,
   Ты сама его понюхай,
   А ещё взгляни на год!
   Сколько ж лет его хранили
   Где-то в бочке далеко,
   Стоит бешеные деньги,
   И достать не так легко.
   Это ж только пахнет спиртом,
   Ну а пить его за честь,
   Удовольствие от вкуса,
   В этом смысл весь и есть.
   Поддержи меня разочек,
   Станет легче мне в душе,
   А что рано уж темнеет,
   Я про то решил уже.
   Мой водитель на машине
   Прямо к дому подвезёт,


   И никто тебя не тронет,
   Так что пей, а он пусть ждёт.

Еле-еле приподняла,
Сиротинушка бокал,
А хозяин, как нарочно,
Громко тост быстрей сказал:

 - Ну, голуба, за прозренье
   Твоего там, как его?
   Впрочем это суть не важно,
   Смысл важен для чего!

Протянул бокал на встречу,
Громко стукнул об её
И продолжил свои речи,
Всё коря своё житьё:

 - Я один, как тополь в поле,
   Как осина на ветру,
   До того бывает скучно,
   Что, наверное, помру.
   
Но она и не спешила,
Пялясь взглядом на бокал,
Ну а он, увидев это,
Будоражить раны стал:

 - Ну-ка, пей, ведь тост не шутка!
   Нужно выпить прям до дна,
   Или это пожеланье
   Станет, как стоит стена.
   Пей-пей-пей! -

Рукой толкая,
Как бы просто, невзначай,



 - Раз взялась за это дело,
   Знать и здесь не подкачай!
   Коли выпьешь - исцелится,
   Нет, то всяко может быть,
   Ты не знаешь, а я знаю:
   С тостом лучше не шутить!

Видно, точно за живое
Взяли лестные слова,
Затуманило рассудок,
Закружилась голова.
И она с размаху залпом
Проглотила всё до дна.
Не прошло и полминуты,
А она почти пьяна.
Мужичок продолжил дело,
Ей опять коньяк налил,
И себе конечно тоже.
Он вообще-то часто пил.
Потому и был не пьяный,
Так, чуть-чуть, в одном глазу,
Всё смотрел голодным взглядом,
Как скворец на стрекозу.
Тост сказал ещё хитрее,
Цель стоит всего одна:
Чтобы девица скорее
Была полностью пьяна.

 - Ну, давай, бери быстрее,
   По одной у нас не пьют,
   От того-то гостю сразу
   И вторую подают.
   Мы с тобой за то же выпьем:
   За прозренье, за мечты,
   Ты же в это свято веришь?
   Значит, пей вторую ты!



 - Нет, - шептала.

 - Я не стану,
   Хватит, больше не хочу,
   Я и так уже пьянею,
   Оттого сижу молчу.
   
 - Выпей-выпей, не убудет
   От здоровья твоего.
   Верь: с тобою не случится
   Здесь плохого ничего.
   Я же денег тебе занял,
   Чтоб сбылись твои мечты,
   Отчего не уважаешь,
   Не желаешь выпить ты?

 - Просто очень мне неловко,
   И в глазах уже плывёт,
   А меня ещё работа
   Нынче тоже дома ждёт.
   
 - Выпей-выпей, иль обидишь,
   Я ж не многого прошу,
   А ещё, кто мне перечит,
   У себя не выношу!
 
Вновь она коньяк подняла,
«Дзынь!» и после залпом в рот.
А хозяин наблюдает,
Знает, что за тем идёт.
Посидели, он продолжил,
Тешить словом её слух,
После ко всему добавил:

 - Нет, голуба, мало двух.


   Всё! По третьей и довольно,
   Хватит этого сполна.

Та в ответ смотрела тупо,
Ведь уже была пьяна.
А противиться не смела,
Возражений громких нет,
Только слышно чуть шептала:

 - Не хочу я больше, нет.

 - Нет, нет, нет!
   Давай по третьей!
   Выпьем в общем за любовь.

Он подвинул к ней напиток,
В нём уже кипела кровь.
Встал, настойчиво толкая,
В руки взять опять коньяк,
А она держать не может
И сидит уж, как тюфяк.
Кое-как, своей рукою
Таки влил в неё сполна,
И теперь уже девица
До кондиции пьяна.
Сел хозяин снова рядом
И сигару закурил,
А своим недобрым взглядом,
Словно в ней дыру сверлил.
Попыталась встать девица,
Нету сил идти домой.
Вот беда, что согласилась
Выпить только по одной.
Где одна, там и вторая,
За второй и счёту нет,
Хотя ей уже хватало,
Ждать осталось только бед.




Мужичошка, деловито
Указал ей на кровать
И открытым текстом, нагло,
Предложил с ним переспать:

 - Ну, голубушка, родная,
   Окажи ещё мне честь,
   Оставайся до утра
   На кровати прямо здесь.
   Одари меня вниманьем,
   Как тебе и я помог,
   Чтоб до самого рассвета
   Глаз своих сомкнуть не смог.
   Я в долгу же не останусь,
   Займа часть тебе прощу,
   Хочешь ты или не хочешь,
   Всё равно не отпущу.

Вот теперь-то и случилось
До ума её дойти,
Для чего её позвали
На работу вновь придти.
Но теперь-то уже поздно,
Никуда не убежать,
Очень-очень стало страшно,
Слёз не может удержать.
Еле-еле она встала,
Слёзы капают в ладонь,
И чуть слышно прошептала:

 - Дядя! Дяденька, не тронь!
   Не хочу, я не такая,
   Умоляю, пощади!

Он с ухмылкой ей ответил:

 - Ничего, сюда иди!


   Не пугайся, не обижу,
   Станешь ты ещё просить,
   По тебе прекрасно вижу,
   Кем тебе в дальнейшем быть.
   Знаешь сколько вертихвосток
   Грезят быть желанной мной,
   Так что, милая девица,
   Будь покорнее со мной!

Шаг за шагом надвигался,
Деве некуда бежать,
Он злорадно улыбался,
Ей удел стоять дрожать.

 - Дядя! Дяденька, не нужно,
   Ну, пожалуйста, прости.
   Не хочу, я не такая,
   Дядя, миленький, пусти!

Шаг, другой бежать пыталась,
Оступилась и на пол,
Помешал пробраться к двери
Злополучный этот стол.
Вот на шкуре на медвежьей
Вся в слезах она лежит,
Причитает, как и прежде,
И от страха вся дрожит.

 - Я прошу вас! Умоляю!
   Я верну, верну потом,
   Отработаю любым я
   Непосильным здесь трудом.
   Только, дяденька, не нужно,
   Умоляю, пощади!

Он с ухмылкою злорадной:



 - Ничего! Сюда иди!

Придавил бедняжку к полу
Своей сильною рукой,
Плач и стоны нарушали
Воцарившийся покой…

Стоп! На этом закругляюсь,
Больше нечего сказать,
Здесь и так уже понятно,
Мне не стоит продолжать.
Не желаю я подробно
Описать этот процесс,
Без того уже понятно,
Как он подло силой влез.
Как мужик этот с деньгами
Жизнь разрушил на корню,
За богатыми стенами,
Что хочу, мол, то творю.

Вот и утро наступило,
Хмель прошёл, туман в глазах,
Очень сильно плохо было,
И лицо плыло в слезах.
Больно, тошно и обидно
От бессилья и тоски,
Разлетелись грёзы девы
На осколки, на куски.
Жизнь продолжить ей противно,
Ненавидит всю себя,
Мыслит только негативно,
Плачет, плачет, как дитя.
Поднялась она с кровати,
Было нечего одеть,
На её одежду только,
Можно было лишь глядеть.
В клочья порванное платье,


С остальным лежит в углу,
А на шкуре на медвежьей,
Спит хозяин на полу.
Только не посередине,
А под дверью лёг он спать,
Чтобы девица случайно
Не сумела убежать.
Жидок всё же на расправу,
Страх какой-то всё же есть,
Потому не спал в кровати,
Лёг под дверью прямо здесь.
Услыхал её движенья,
Повернулся и привстал,
Увидав, как дева плачет,
Громко молвить речи стал:

 - О, голуба, ты проснулась?!
   Успокойся, не реви,
   Облачайся в мой халатик
   И рукою нос утри.
   Ничего здесь нет такого,
   То, что были мы близки,
   Я теперь желаний полон,
   Нет ни горя, ни тоски.

Ещё больше зарыдала
Бедолага с этих слов,
А хозяин от бессилья
В гневе лопнуть был готов.

 - Я сказал же - успокойся,
   Не желаю я смотреть,
   Чтобы вовсе без причины
   Продолжала ты реветь!

А она ещё сильнее,
Уж истерика у ней,


Стал хозяин ещё злее
И прикрикнул снова ей:

 - Повторяю - успокойся!
   Ничего, переживёшь,
   А пока сходи умойся,
   Дома вдоволь поревёшь!
   Там в шкафу висит одежда,
   Подбери чего себе,
   Возвращать её не нужно,
   Я дарю её тебе.
   Мой водитель тебя после
   Прям до дома отвезёт,
   Как вчера и обещал я,
   Он наверно до сих ждёт.
   Пусть сегодня тебе будет
   За заслуги выходной,
   Но домой ты не поедешь,
   Коль не выпьем по одной.

Ещё громче он прикрикнул:

 - Слышишь, в ванную бегом!
   Не забудь потом убрать здесь,
   И на стол накрой притом!
 
Завернувшись в одеяло,
Она в ванную плелась,
Пред глазами мгла стояла:

 - Не такая я, не мразь!

Дверь закрыла и уселась
Прямо на пол, всё ревя,
Продолжали слёзы капать,
Горе с нею разделя…
Встала, воду приоткрыла,


Влезла в ванну целиком
И холодною водою,
До краёв налив потом.
Тошно, тошно и противно
Ощущать саму себя,
До того в душе обидно,
Что решила:

 - Жить нельзя!!!

Что же есть у одинокой
Бедной юной сироты,
Кроме чести, веры в счастье,
И, конечно же, мечты.
Это всё у ней забрали,
Разом жизнь переломав,
Как ненужную игрушку,
Бросив в угол, поиграв.
Чирк по венам острой бритвой,
Вся вода уже красна,
Пред глазами луг зелёный,
Журавли летят, весна.
Слёзы льются беспрестанно,
Разбавляя кровь в воде,
Так негаданно-нежданно,
Оказалась и в беде.
Сил кричать от горя нету,
Только хриплый визг, да плач,
И сознание пустилось
В небытье по лугу вскачь…

Шум в ушах, в висках стреляет,
Яркий свет глаза ей жжёт,
Где она, не понимает,
Ничего не узнаёт.
Стены вроде, как в больнице,
Но кровать всего одна,


Встала на ноги девица,
Закачалась, как спьяна.
Шатким шагом до окошка
Еле-еле доплелась
И, увидев клён знакомый,
Вновь слезами залилась.
Возле клёна вместо лавки
Приспособлено бревно,
Был когда-то цвет зелёный,
А теперь уж нет давно.
Поняла куда попала,
Почему совсем одна,
Это сразу ясно стало
Ей по виду из окна.
Это тоже хирургия,
Только ниже этажом,
К ней вернулась ностальгия,
Сразу вспомнила о том,
Как трудилась здесь недавно,
Помогала Журавлю,
Как сама себе призналась:
«Журавля тайком люблю».
Как под этим самым клёном
Первый раз сидела с ним,
И с недоброю душою,
Катерина влезла к ним.
А теперь вот увидала:
Там вдвоём они сидят,
Громким хохотом смеются
И о чём-то говорят.
Как же больно и обидно,
Не просила ж ничего,
А теперь ещё и стыдно,
Ведь любила лишь его.
Как же девице отныне
Посмотреть в его глаза,
Пусть она не виновата,


А внутри неё гроза.
Словно молнии сверкают,
Раня тем, что позади,
Вспышкой в памяти всплывает:
«Ничего! Сюда иди!»
Сердце рвётся от бессилья,
Что ушло, не воротить,
После гнусного насилья,
Как же дальше бедной жить?
На кровать она свалилась,
Стало ей опять больней,
И в отчаянье забилась,
Плача, плача всё сильней.
Не заметила, как снова
Провалилась в крепкий сон,
И теперь она готова,
Чтобы вечность длился он.

Пробудилась чуть позднее,
Услыхавши разговор,
Два врача вели беседу,
Как бы краем ей в укор:

 - Эта что ли санитарка,
   Что трудилась там у вас?
   Про неё сейчас судачат,
   Слышал много уже раз.
 
 - Да, она, а что случилось?
   Что повязка на руке?
   Почему одна в палате
   И одета налегке?

 - Уважаемый коллега,
   Разговор этот не здесь,
   Ну а что одна в палате,
   Так с неё выходит спесь!
   

   Вы пройдёмте в кабинет мой,
   Там подробно расскажу,
   Сам, что знаю, вам открою
   И причину укажу.

Доктора безмолвно вышли,
Удалились, как пришли,
Почему-то пониманья
Здесь в палате не нашли.

 - Проходите, проходите, -

Врач врачу залепетал,

 - Я сейчас вам объясню всё
   То, что сам вчера узнал.

За столом они присели
И дискуссию вели
И, в конце концов, позднее
К пониманию пришли.

 - В общем эту пациентку
   Привезли ещё вчера,
   С алкогольного похмелья,
   Так и дрыхла до утра.
   Руку где-то распорола,
   Много крови потеряв,
   Я зашил ей сразу рану,
   Под наркозом боль уняв.
   А ещё я вам добавлю,
   Всё, как есть и расскажу,
   Я вообще-то в отделенье
   Таких девок не ложу.
   Запихнуть её б в психушку,
   Пусть бы мучились сполна,
   Но девица-то не только


   Пьяным разумом больна.
   Я хирург, не гинеколог,
   Но ведь тоже не слепой,
   И всё сразу это понял,
   Потерял тогда покой.
   Дело очень не простое,
   Пахнет жареным оно,
   С девкой этой была близость
   И совсем не так давно.
   На запястье след от бритвы,
   В общем это суицид.
   Вам, коллега, её видеть,
   Посмотреть на тот прикид!
   Неизвестно, в чём одета,
   И всё тело в синяках.
   Занесли её два парня,
   Неся прямо на руках.
   Денег сунули в конверте,
   Пистолетом пригрозив,
   Коли я чего, где ляпну,
   Ждёт меня лишь негатив.
   Оттого-то и отдельно
   От других она лежит,
   Как поправится немного,
   Дай-то Бог, сама сбежит.

 - Ладно, понял я причину,
   К ней сейчас пойду схожу,
   А позднее я в своё
   Отделенье положу.
   Девка эта неплохая,
   Я бы ведь не увольнял,
   На меня давили сверху,
   Это их запретам внял.
   У меня лежит парнишка,
   Скоро выпишу его,
   Вы пока не говорите


   Пациентке ничего.
   И как только он покинет
   Отделение моё,
   Обязательно исполню
   Я решение своё.
 
 - Хорошо, договорились,
   Пусть побудет у меня,
   Я не стану досаждать вам,
   Я ж, коллега, не свинья.

Наша девочка лежала,
Молча пялясь в потолок.
И никто отныне радость
В душу ей внести не мог.
Скрипнув, двери отворились,
Доктор снова к ней зашёл,
Сел на стул с кроватью рядом,
Рассказал зачем пришёл:

 - Ну, здравствуй, здравствуй, девица,
   Себя не бережёшь,
   Надеюсь меня помнишь?
   Кто я, хоть узнаёшь?
   
Девица закивала,
Ни слова не сказав,
Но доктор понял многое,
В глазах всё прочитав.
Глаза её бездонные
Наполнены слезами,
В них столько было боли,
Что сами всё сказали.

 - Раз помнишь, замечательно,
   Так слушай что скажу,
   Пока тебя в палате тут


   Немного подержу.
   Ну а когда поправишься,
   Я заберу к себе,
   Иначе ты не справишься,
   Погрязнешь здесь в беде.
   Потом на счёт работы
   Поговорим с тобой,
   И думаю, что всё-таки,
   Ты обретёшь покой.

Затем поспешно вышел,
Как не было его,
При этом не добавил
Ни слова одного.
Одна она осталась,
Лежала целый день,
А к вечеру увидела
Знакомую ей тень.
В палату за охранником
Хозяин тот зашёл,
Кто в ней совсем недавно,
Игрушечку нашёл.
Кто, вдоволь позабавившись,
Привёз её сюда,
Теперь боится сам того,
Что явится беда.
Он сходу очень грубо
Её предупредил:

 - Голуба, будешь жалиться -
   Я гроб уже купил!
   Ты уж не сомневайся,
   Коль что не так пойдёт,
   То смерть скоропостижная
   Тебя и здесь найдёт!
   А чтоб ты успокоилась,
   Я долг тебе прощу,


   Но на работу больше
   К себе уж не пущу.
   Лежи, голуба, думай,
   Как тебе дальше быть:
   Жить дальше, успокоившись,
   Или в могиле гнить.
   
Уже в дверях добавил,
Когда стал уходить:

 - Тебе, голуба, тяжко
   На свете будет жить.
   Ты на себя внимательно
   Смотрела хоть бы раз?
   Ты ж страшная, как ведьма,
   Как чучело сейчас.
   Чего ж тебе, убогая,
   Ещё-то не хватало,
   Трудилась бы спокойно,
   Да иногда б давала.
   Всегда бы были деньги
   И мягкая кровать,
   Всего-то что и нужно,
   Смирней, покорней стать.

Он  рану наболевшую
Сильней растеребил,
От этих слов мучительных,
Ей больше свет не мил.
Не собиралась жалиться,
Позор сильней раздуть,
Лежала, чуть дышала,
Ведь время не вернуть.
А он, подонок, взял её
Унизил ещё раз.
У нас так, к сожалению,
Заведено сейчас.


Коль денег предостаточно,
В богатстве ты живёшь,
То ни за что на свете
Ответа не несёшь.
Истерика у девушки,
Как прежде, началась,
Лежала, билась, плакала,
Желала взять пропасть.
Нет смысла сиротинушке,
На этом свете жить,
Быть вечно в унижениях,
Кручиниться, тужить.
Под конец она заснула,
Ночь без памяти проспав,
Вновь лицо в слезах тонуло,
Утром только с койки встав.
Постояла у окошка,
Увидала Журавля,
Тот сидел и гладил кошку,
На бревне чего-то ждя.

 - Одинёшенек Журавлик,
   Кати что-то рядом нет,
   Или снова натворила
   Пареньку каких-то бед.
   Или просто на прогулке
   Дышит воздухом с утра,
   Катя видно будет позже,
   Как лиса, она ж хитра.

Так и вышло попозднее
Катя снова приплелась,
Жмётся, жмётся всё сильнее,
Не скрывая свою страсть.
Ну а он какой-то хмурый,
Вид печальный у него,
Вроде вместе с ней смеётся


Нет огня в душе его.
Как-то краем сторонится,
Когда Катя жмёт к себе,
Сердце нашей девы рвётся:

 - Милый мой, хочу к тебе!
   Посидеть бы с тобой рядом,
   Как совсем не так давно,
   Ну хотя бы с полминутки,
   Но мне это не дано.

Постояла, снова села,
Молча на свою кровать,
Нету рядом друга Мишки,
Не с кем слезы изливать.

 - Нет, не стану больше плакать,
   Буду как-нибудь терпеть,
   Но ведь больно, а охота
   В полглазочка поглядеть.
   Посмотреть, как мой Журавлик
   Оживает на глазах,
   И пускай не я с ним рядом. 
   
Всё ж лицо опять в слезах.

Время медленно тянулось,
День за днём - недели нет,
Жизнь спокойней повернулась,
Нету здесь ни мук, ни бед.
Разве только что картина
Предстаёт в её окне:
Журавель и Катерина
Вместе жмутся на бревне.
Даже было навещали,
Хоть не часто, всё равно,
С кем до этого трудилась,


Ведь совсем не так давно.
Главный врач имел привычку
Каждодневно приходить,
И не мог себе позволить,
Чтоб чего-то не купить.
Апельсины и конфеты
Приносил он каждый раз
И всегда давал советы,
Как вести себя сейчас.
Он в душе жалел, конечно,
Что прогнал её тогда,
Хоть молчал, но был уверен:
Оттого-то вся беда.
Нужно было б похитрее,
Отвертеться от верхов,
И тогда бы он на душу
Не набрал свою грехов.
И теперь желает очень,
Как-то душу облегчить,
Взять её назад он хочет,
Дать возможность дальше жить.
Чтоб работала спокойно,
Как до этого тогда,
Чтобы снова не свалилась
На неё горой беда.
Здесь конечно время лечит,
Только раны глубоки,
Дева наша жаждет встречи,
Хоть они и далеки.
Ей бы только полминутки
Вместе рядом посидеть,
Журавля держать за руку
И теплом души согреть.

Вот прошёл почти что месяц,
Вот в окно она глядит,
На бревне уже, как прежде,


Милый больше не сидит.
Вот заходит врач знакомый
И с ухмылкой говорит,
От его речей правдивых
Сердце трепетно дрожит:

 - Всё, девица дорогая,
   Наконец-то вышел срок,
   Заберу тебя к себе я,
   Хватит бить чужой порог.
   Полежишь сперва недельку
   В отделении моём,
   После выпишу, и станешь
   Ты трудиться день за днём.
   Как и прежде, санитаркой,
   Убирать, кормить и мыть,
   И, я думаю, не станешь
   Больше слёзы свои лить.
   Жизнь изменится в работе,
   А её полным-полно,
   Кстати, там уже медсёстры
   Заждались давным-давно.
   Ты ж свою работу знала,
   Выполняла от души,
   А когда тебя не стало,
   Хоть от грязи не дыши.
   Знаешь, нынче молодые
   Не желают труд любить,
   Что не спросишь: «Не успели!»
   Как, не знаю, с ними быть.
   И больные все на взводе,
   Нет вниманья старикам,
   Как и ты же, кормят вроде,
   Только проку мало там.
   Нет общенья с пониманьем,
   Просто с кем поговорить,


   Натерпевшийся страданий
   Хочет душеньку излить.
   Кто б заботою согрел их,
   Добрым словом утешал,
   Нет таких почти что ныне,
   Хоть и белый свет не мал.
   Нынче взгляды поменялись,
   Только деньги на уме,
   Не хотят никто работать,
   Оттого обидно мне.
   В общем ладно, собирайся,
   Я за дверью буду ждать,
   Никого у нас не бойся,
   Мы не станем осуждать.
   Верь мне милая девица,
   Всё наладится сполна,
   Ты ж свою работу знала?
   Значит будешь вновь верна!

Врач за дверь тихонько вышел,
Стал её там ожидать,
Мне сейчас её эмоций
Вам, друзья, не передать.
Не скажу, что огорчилась,
Но и радость не пришла,
Само как-то получилось,
Потому за ним пошла.
Сердцем чуяла девица:
Журавля простыл и след,
А работать и не видеть?
От того и смысла нет.
Только чтобы прокормиться,
Чтобы было на что жить,
То есть попросту девице,
Жизнь свою не завершить.




Раны на руке зажили,
Только шрамы поперёк,
Полечилась здесь недельку,
И на том весь вышел срок.
А вот боль в груди осталась,
Эти раны глубоко,
Позабыть, что с ней случилось
До бессилья нелегко.
Это лечит только время,
Да и то не до конца,
Часто в памяти всплывает,
Не снимая грусть с лица.
Снова трудится, как прежде,
Санитаркою простой,
Так же людям помогает
Разогнать в душе застой.
Если нужно, то утешит,
Добрые слова найдёт,
Если просят, то поможет,
Боли часть себе возьмёт.
И работы не боится,
Всё в руках её горит,
Только часто, очень часто,
У самой душа болит.
А особо, когда вспомнит,
Как ходила к Журавлю
И сама себе призналась:
«Журавля тайком люблю»
А ещё сильней томится,
Ей покоя не даёт,
Как припомнит вечер страшный,
Наглый, подлый изворот.
Снова в памяти всплывает,
Раня тем, что позади,
Вспышкой молнии сверкает:
«Ничего, сюда иди!»



Время – враг, оно не ждёт нас,
Как бежало, так бежит,
Но и друг, оно порою
Много горя раскрошит,
На кусочки, на песчинки
И на дно его кладёт,
Пересохнут все слезинки,
И душа уже поёт.
Корка горести распалась,
Сердце бьётся без труда,
Дева наша изменилась,
Помогли ей в том года.
Ведь прошло четыре года,
И поверьте срок не мал,
Пережила всё, что было,
И насилье и скандал.
Журавля конечно помнит,
Это ж первая любовь,
От того когда припомнит,
Закипает в жилах кровь.
Всё же как бы ей хотелось,
Хоть минутку посидеть,
Поглядеть хоть в полглазочка,
И теплом души согреть.
Эти чувства в ней остались,
Глубоко вовнутрь запав,
Это часто вспоминает,
Хоть и взрослой вовсе став.
Так же трудится, как прежде,
Санитаркою простой,
Так же многим помогает
Разогнать в душе застой.
Так же вечером с игрушкой
Дома спит она одна
И ему лишь изливает,
Если чем душа больна.
Часто видит сны цветные


Без беды и слёзных мук,
Только ей уже не снятся
Журавли, зелёный луг.
Почему-то не приходит
Принц забрать её с собой,
Иногда конечно бродит
По поляне по лесной.
Но отсутствует волненье,
Легкий в спину холодок,
Нету больше вожделенья,
Так, трава да ветерок.
До того, как всё случилось,
Дивный сон её смущал,
А теперь самой охота,
Чтобы принц тот навещал.
Поманил лететь с собою б,
Обещая в жёны взять,
И, наверное, сейчас уж
Перестала бы молчать.
Протянула б к нему руки,
Громко, радостно сказав,
Что, конечно же, согласна,
После накрепко обняв.

Интересно ли, друзья, вам
Где тот самый Журавель?
Если да, то я продолжу,
Отворю немножко дверь.
Чуть поведаю вперёд вам
Где же был, чего желал,
Почему четыре года
Он девицу не искал.
Очень просто, вот причина,
Тут заумного и нет:
Здесь вмешалась Катерина,
Натворила снова бед.
Как лиса, она мостилась,


Лезла в душу к журавлю,
А сама себе решила:

 - Всё равно не поделю!

Сочинила про девицу,
Не Бог весть чего плела,
Не забыла про тот случай
И свидетелей нашла.
Постоянно потыкала,
За живое теребя,
И деньгами завлекала,
Мол, я вылечу тебя.

 - Ничего не пожалею,
   Для прозренья твоего.

И, в конце концов, добилась
Однозначно своего.
Денег много увалила,
По врачам его водив,
Но ответ был одинаков:

 - Помешал здесь нервный срыв!
   Будет видеть, но не ясно,
   Мы не боги, а врачи!
   Ничего уж не поделать,
   Хоть башкой об пол стучи!

А ещё один профессор
Приоткрыл такой секрет:

 - Вы спасибо говорите,
   Что хотя бы видит свет!
   При такой вот сильной травме,
   Он не тронулся умом,
   Хоть немного, всё же видит,


   И глухим не стал притом.
   Видно новые лекарства
   Как-то всё же помогли,
   А нервишки, уверяю,
   Все труды на нет свели.
   И ещё, ещё добавлю,
   Низкий доктору поклон,
   Что тогда нашёл лекарства,
   Не тянул резину он.
   А не то б сейчас не слышал,
   Вряд ли видел яркий свет,
   И вообще, скажи спасибо:
   Мыслишь ясно, сдвига нет!
 
Катя долго не тужила,
И не стала горевать,
Раз прозренье не наступит,
Значит стоит наплевать.
Для чего ж Журавль ей нужен,
Коль останется таким,
Пока принцип был разбужен,
Так она возилась с ним.
После стало по-другому,
От неё простыл и след,
Говорила, что любила,
А теперь выходит, нет?
А Журавль? Журавль не глупый,
Всё прекрасно понимал,
Из корысти раз повёлся,
Так и плакаться не стал.
И тем более, он Катю
Не любил и не простил,
Не забыл её измену,
Как в больницу угодил.
Жил с родителями дома,
Редко было выходил,
Иногда гулял по парку,


Сам, один всегда бродил.
Сядет молча на скамейку,
Посидит, тому и рад,
С тростью длинной по аллейке
Семенит пешком назад.
Нету радости и счастья
Для измученной души,
Замыкается один он,
Как бирюк сидит в глуши.
Брат приходит крайне редко,
Вовсе некогда ему,
Правда братово общенье
Журавлю и ни к чему.
Нет желания общаться,
Любит парень тишину,
Вспоминая санитарку,
Что мила была ему.
Он мечтает её видеть,
Или слышать, как сказать:

 - Чем я мог её обидеть,
   Где же мне её искать?
   Почему ж она пропала,
   Будто не было её,
   Правда Катя, что сказала,
   Про распутное житьё?
   Или Катя обманула,
   Даже нет - мне наплевать,
   Я желаю её видеть,
   Или слышать, как сказать.
   Посидеть хотя бы рядом,
   Даже в полной тишине,
   Ощутить тепло ладошек,
   Вот теперь что нужно мне.
 
Так вот жил четыре года,
Постарел на десять лет,


А в душе наверно больше,
Поизмаялся на нет.
Вспоминает неустанно,
А ответа не найдёт:

 - Что же всё-таки случилось?

Так в раздумьях и живёт.

Много разного бывает,
Жизнь полным-полна измен,
Когда правда выплывает,
Это время перемен.
Но до самой этой правды
Ещё очень далеко,
Может, бродит где-то рядом,
А узнать не так легко.
В русле жизни по теченью
Журавель теперь плывёт,
Нет малейшего стремленья
Повернуть наоборот.
Ну хотя бы попытаться
Разузнать хоть что-нибудь,
Уцепиться за травинку,
И с течения свернуть.
Нет, он духом обломился,
Нет желания грести
И судьбу свою исправить,
Или попросту спасти.
Правда есть на белом свете,
Суть одна: её не ждут,
Когда хочет, то приходит,
Его случаем зовут.
И вот этот самый случай
И вмешался, не спросив,
Вопреки желаний чьих-то,
Он развеял негатив.
 

Да, не сразу, постепенно,
Но начало положил,
У судьбы одну минутку
Для реванша одолжил.

Как-то девица по парку,
Шла неспешно в выходной,
Ей хотелось прогуляться,
Надоело быть одной.
Надоело злые взгляды
За спиною ощущать,
И себе простую радость
Прогуляться запрещать.
Я писал уже об этом,
Что ходила стороной
И посиживала дома,
Даже если выходной.
А сегодня так случилось:
Надоело прозябать
И себе решила твёрдо:

 - На насмешки наплевать!

В общем, шла она спокойно,
Свежим воздухом дыша,
Как уже упомянул я:
Вдоль по парку, не спеша.

Вот мощёная аллея,
Клумбы осенью горят,
И деревья в лучах ранних
Отражают свой наряд.
Птицы песни распевают
В вышине наперебой,
Место утру уступает
Ночь, сползая на покой.
Ещё очень-очень рано,


Парк почти что ещё пуст,
Только слышен под ногами
Павших листьев лёгкий хруст,
Только дворники стремятся
Поскорее всё убрать,
Чтобы было ребятишкам,
Чуть позднее где играть.
Под огромным старым клёном,
Лавка ветхая стоит,
Да и цветом не зелёным -
Неприглядный серый вид.
Села молча на скамейку,
Листья наземь отряхнув,
Рядом, сбоку от аллейки,
Догорев, костёр потух.
Запах осени повсюду,
Дует легкий ветерок,
Он своей прохладой дивной
Разогнать сомненья смог.
Запрокинула головку:

 - Ах! Какая ж благодать!

И с закрытыми глазами,
Здесь чего-то стала ждать.
Сон припомнился ей снова:
Луг зелёный и цветы,
Окунуться вновь готова
В те далёкие мечты.
Как по лугу утром ранним
Босиком она идёт,
И рукой своею нежно
По траве сырой ведёт.
Аромат цветов пьянит,
Принц в упор опять глядит…
Не заметила девица,
Как почти уже и спит.


Сладких грёз воспоминанья
Так и манят подремать,
Сон, окутавши сознанье,
Не даёт ей с лавки встать.
Снова воздух потянула,
До чего же он хорош,
Запах осени и дыма
Нежен, сладок и пригож.
Слышит треск костра поодаль,
Или нет, совсем не он,
Как-то странно издаётся,
Будто чем-то приглушён.
Дева глазки приоткрыла
И головку подняла,
Поначалу не увидев,
Ничего не поняла.
Звук всё ближе издавался,
Вроде кто-то шёл сюда,
Только хруст листвы мешался
С громким стуком иногда.
Так и есть: идёт прохожий,
Трость какая-то в руках,
Шаткой, медленной походкой
Семенил на двух ногах.
Что-то в голову стрельнуло,
И внутри неё зажгло,
Сердце яростно забилось,
Стало тошно, как назло.

 - Он, - подумала девица,
 - Точно, он, сомнений нет!
   Сколько ж время пролетело,
   Протянулось сколько лет!

Продвигался парень прямо,
Знал, куда ему идти,




Не взирал на кучи листьев,
Попадавших на пути.
Подошёл к скамейке ближе,
Сел тихонько и сказал:

 - Вы, пожалуйста, простите,
   Я вам здесь не помешал?

Смотрит девица, не верит,
Слез в глазах полным-полно,
Что сказать в ответ не знает,
Как в больнице там давно.
Ком до горла подступает,
Душит, душит всё сильней,
Вроде рада его видеть,
А в душе опять больней.
Как-то само получилось,
Как из тьмы явился свет,
Дева наша, повернувшись,
Хрипло выдавила:

 - Нет.

 - Вы не думайте плохого,
   Я здесь только посижу,
   Просто я на это место
   Иногда сидеть хожу.

После он вздохнул легонько,
Молча пальцы мял тихонько,
Опрокинулся назад,
А для девы нашей ад.
Как ей быть, она не знает,
Вроде рада, вроде нет,
Ком опять дышать мешает,
Вновь не мил ей белый свет.
Журавель молчал недолго,


Разговор стал заводить,
Ни о чём, а так, без толка,
Просто чтоб поговорить:

 - Хорошо сегодня утром,
   Прямо осень на дворе,
   Пахнет дымом и цветами,
   Всё кругом в сплошном ковре.

Он спокойно говорил так,
Но не знал кто рядом с ним,
Потому опять Фортуна,
Повернулась боком к ним.
Хоть и чувства разрывали
Сердце девы пополам,
Вышло так, что он был рядом,
А в итоге где-то там.
Тяжело вот так вот сразу
Всю себя переломить,
Невозможно одним разом
Про былое позабыть.
А виной всему бывает
То, что дремлет внутри нас,
Как назло, оно всплывает,
Не даёт житья сейчас.
Кое-как она держалась,
Чтобы вновь не зарыдать,
Так она и не сумела
Разговорчивее стать.
Всё же что-то поменялось,
Всё не так уж, как давно,
Чувства выдержки набрались,
Как от времени вино.
Да и разум изменился,
Надоело горевать,
Ведь сама себе решила:
«На насмешки наплевать!»


Хоть была немногословна,
Только «да» и «нет» в ответ,
Но ведь с ним заговорила
На исходе стольких лет.

 - Может вы с утра кого-то
   Ждёте здесь, а я пристал?
   Вы, пожалуйста, простите,
   Что вот так вот вас застал.
   Если всё-таки мешаю,
   То конечно же уйду,
   Дай-то Бог не заплутаю,
   И скамью ещё найду.
   Я ж дорогу просто знаю
   Только лишь под этот клён,
   Я судьбою чуть обижен,
   Ясным зреньем обделён.
   Не хочу быть очень дерзким,
   Но прошу мне дать ответ,
   Я не сильно докучаю?
   Помешал вам или нет?

Что ж ещё могла ответить,
Дева наша Журавлю,
Не кричать же ему сразу:

 - Милый, я тебя люблю.

Здесь понятный был ответ,
Очень кратко, просто: «нет».

 - Ну и славно, а я думал,
   Что мешаю ждать кого,
   Я, поверьте мне на слово,
   Не желаю ничего.
   Но вот, знаете, охота
   Просто с кем поговорить,
   

   Разогнать с души рутину,
   Боль с души кому излить.

Если б он сумел увидеть,
Что сейчас в её глазах:
Счастьем, радостью сияют,
А лицо плывёт в слезах.
Градом частые слезинки,
Тихо капают на грудь,
Ей хотелось так же сильно,
Поболтать о чём-нибудь.
Да не может, ком мешает,
Как в больнице, там, давно,
Вновь охвачена волненьем,
Хоть приятно ей оно.
Как же долго вожделела
Вместе рядом посидеть,
Поглядеть хоть в полглазочка
И теплом души согреть.
Ведь недаром говорится:
Если сильно пожелать,
То мечты, пусть через годы,
Могут разом явью стать.

Посидели ещё долго,
Разговор никак не шёл,
Журавель засобирался
И в конце домой пошёл.
Так вот всё-таки не понял,
С кем же рядом он сидел,
На кого неясным взглядом
Столько времени глядел.
Я про это пояснял вам:
Видел он лишь яркий свет,
Силуэты очень мутно,
Остальное - вовсе нет.
А по голосу, конечно ж,


Он не мог её узнать,
Потому как его раньше
Не пришлось ему слыхать.
Да и видеть он не видел,
Только чувствовал тепло,
Что текло с её ладошек,
Парню душу берегло.

Как на крыльях, наша дева
Понеслась к себе домой,
А порог переступила,
Подняла истошный вой:

 - Вот он, рядом, мой Журавлик,
   Только так же далеко,
   Почему же в этой жизни
   Зачастую нелегко?!

Страх чего-то непонятный,
Стыд ещё за случай тот,
Не дают ей мыслить внятно,
Повернуть наоборот.

 - Мишка, миленький, ты знаешь,
   Повстречала я его,
   Он сидел со мною рядом,
   Но не понял ничего.
   Мишка, родненький, скажи же,
   Как мне лучше поступить:
   Рассказать, кто я такая
   Или взять и отступить?
   Почему же и за что же
   Мне такое вновь дано,
   Неужели быть счастливой
   Не для всех предрешено?
   Как узнает, кто такая,
   Вдруг прогонит он меня,
   

   А ещё, если узнает,
   Как унизили меня.
   Я ж не сделала плохого,
   Только добрые дела,
   Почему и для чего же
   Меня мама родила?

Жмёт и жмёт к щеке игрушку,
Изливает, что в душе,
Шепчет в плюшевое ушко,
Хоть и взрослая уже.
Чувства деву наполняли
С каждым часом всё сильней,
Но сама не понимала,
Легче ей или больней.

День прошёл, прошёл и вечер,
Ночь с игрушкою спала,
Долго думала про встречу,
Ту, которую ждала.

Снова утро на работу:

 - Как, ей-Богу, неохота.

Первый раз за все года,
Не хотелось ей туда.
В парк теперь её тянуло,
На скамью, под старый клён,
Там, где сердцем вновь прильнула,
Потеряв покой и сон.
День тянулся, как резина,
Мысли путались одним,
Пред глазами вновь картина,
Как вдвоём сидела с ним.
Только вспомнит, сердце бьётся,
Словно падает с горы,


Не поймёт: судьба смеётся,
Иль приносит ей дары.
Так иль нет, а всё ж охота,
Вопреки всему, назло,
Чтоб свалилась с плеч забота
И ей тоже повезло.
Но работает исправно,
Нареканий никаких,
У неё выходит это
Лучше, чем у всех других.
Ближе к вечеру девица
Села просто отдохнуть,
Скоро ужин, а позднее
Отправляться к дому в путь.
Подошла старушка,
Молча села рядом,
И смотрело долго
Тихим, добрым взглядом.
После молвила она
Ей такие речи:

 - Вижу, милая моя,
   Что ты жаждешь встречи?
   На твоём лице печаль,
   Это ясно видно,
   И ещё тебе, поди,
   За былое стыдно?

Отвлеклась от грёз своих
Юная девица,
Точно ведь сказали ей,
Как не удивиться.

 - Прожила я  много лет,
   Скоро девяносто,
   Если что-то говорю, -
   Завсегда не просто.


   Знаю я давно тебя,
   Знала ещё деда,
   Уж слыхала всё про вас
   И про ваши беды.
   Я лежу не в первый раз
   В этом отделении,
   На моих глазах творились
   Все твои мучения.
   Знала ведь и Журавля,
   Как он убивался,
   Когда выгнали тебя
   И один остался.
   Я сама была такой,
   Много натерпелась,
   Бед и горюшка сполна
   Досыта наелась.
   Мне голод с детства был знаком,
   Нужда не понаслышке,
   Такой же глупенькой была
   И кроткою, как мышка.
   Ещё лицом не вышла я
   И этого стыдилась,
   Смеялись дети надо мной,
   А я их сторонилась.
   Ох, если всё уж рассказать,
   Не хватит на то время,
   Но мне пришлось одной тянуть
   Судьбы нелегкой бремя.
   Летели годы, я росла,
   Взрослела понемногу,
   И вот в один прекрасный день
   Мне Бог открыл дорогу.
   Я повстречала паренька
   Намного меня старше,
   Он откровенен был со мной
   И говорил без фальши.
   На фронте ноги потерял


   И никому нет дела,
   Когда увидела его,
   Всю ночь я проревела.
   Узнала, что его с войны
   Девчонка не дождалась,
   А как узрела, что без ног,
   То вовсе отказалась.
   Сказала:

 - Как-нибудь живи
   Ты сам на белом свете,
   Зачем мне нужен инвалид
   И быть всегда в ответе.
   Мне нужен крепкий, молодой,
   Чтоб деньги приносил,
   И не ходил на костылях,
   А на руках носил.

Девица слушала рассказ,
Свой взгляд не отрывая,
Как будто это про неё
История такая.
Мелькали мысли в голове,
И путалось в сознанье,
А сердце рвалось из груди
В свои воспоминанья.
Старушка так же, не спеша,
Рассказ свой продолжала,
Порой вздыхала тяжело
И снова начинала:

 - Не знаю как, но он и я
   К друг другу привязались,
   И год спустя мы с ним вдвоём
   Тихонько расписались.
   Прожили долгую мы жизнь,
   Не всё, как в сказке было,


   Но точно знаю я одно,
   Что он любил и я любила.
   Детишек четверо у нас,
   И сыновья, и дочки,
   Внучата взрослые уже,
   Есть правнуки-цветочки.

Старушка взгляд свой подняла,
Легонько улыбнулась,
За руку девицу взяла
И вновь в рассказ вернулась:

 - Ты слушай, девочка моя,
   К чему веду все речи,
   Не просто так узрела я,
   Что жаждешь этой встречи.
   Себя увидела в тебе
   И сердце моё сжалось,
   Мне очень хочется, поверь,
   Чтоб ты не сокрушалась.
   Послушай, милая меня,
   Забудь про всё, что было,
   Ведь я когда-то, как и ты,
   Униженной ходила.
   Поверь, причина вся в тебе,
   Ты зря всего боишься,
   Когда ты с ним заговоришь,
   Сама же удивишься.
   Про красоту тебе скажу,
   Что всем давно известно,
   Хоть говорят спасает мир,
   А чем, мне интересно?
   Ведь разве можно красотой
   Насытить всех голодных,
   Ну, или узников в тюрьме
   Перевести в свободных?
   Да нет, конечно же, нельзя,
 

   Пустое это, дочка,
   Ведь даже дереву нужны
   Не для красы цветочки.
   В любом хорошем худо есть,
   В плохом добра немало,
   А как настроишь ты себя,
   Такое и начало.
   Душа! Душа должна цвести,
   Без тягот согрешений,
   И  только ей доверь свои
   Принятия решений.

Как будто боль в душе её
Старушка приуняла,
И санитарка в этот миг
О смысле жизни вняла.
Обидно стало за себя,
За все свои страдания,
Теперь вдвойне хотелось ей
Вернуться в то свидание.
Под старым клёном посидеть,
Журавлик чтоб был рядом,
И так же искренне смотреть,
Своим влюблённым взглядом.
Стерев с лица свою слезу,
Она переспросила:

 - Скажите, бабушка, ещё
   Что с Журавлём здесь было?
   Он правда сильно тосковал,
   Когда меня не стало,
   В палате мебель поломал,
   Всем места было мало?

 - Он тут такое вытворял,
   Насилу осадили,
   И доктора по десять раз


   На день к нему ходили.
   Сперва немного пошумел,
   Потом в себя замкнулся,
   И посему его недуг
   Опять назад вернулся.
   А после девица одна
   Частенько навещала,
   Ходила с ним гулять сама,
   Другим же запрещала.
   Потом его перевели
   Куда, сама не знаю,
   Уж не без помощи девицы,
   Я так вот понимаю.
   Ещё слыхала, что врача
   Куда-то вызывали,
   И видно сильно за тебя
   Разгону надавали.
   Откуда знаю, не скажу,
   Но это точно было,
   Уж сколько времени прошло,
   А я не позабыла.
   Ну ладно, доченька, прости,
   Пойду к себе да лягу,
   А то поди ещё опять,
   Совсем серьёзно слягу.
   Не забывай о том, что я
   Тебе здесь рассказала,
   Ведь как настроишь ты себя,
   Такое и начало.

Ушла старушка, как пришла,
А девица осталась,
Сидела, мыслила о том,
Что в жизни ей досталось.
Чего успела пережить
За прожитое время,
Теперь хотелось ей решить,


Как скинуть это бремя.

 - А вдруг, и правда, Журавель
   Меня одну лишь любит,
   И в ожидании своём
   Себя напрасно губит?
   Наверно, всё же нужно мне
   Хоть как-то сил набраться,
   И при возможности ему
   Во всём теперь признаться.
   Преодолеть проклятый ком,
   Саму себя заставить,
   Наконец-то точки все
   Над «и» уже расставить…
   Будь, что будет,
   Бог рассудит,
   Одному ему видней,
   Даже если после станет
   Мне гораздо тяжелей.

Поднялась - и за работу,
Так же трудится сполна,
Лишь одной теперь заботой
Наша девица больна.
Чтоб прошла скорей неделя,
Выходной бы подошёл,
И хотя бы на минутку
Журавель под клён пришёл.

Шла по улице до дома,
Невзирая на людей,
С каждым часом смысл жизни
Становился ей видней.
Что пойдёт она туда же,
Может и Журавль придёт,
И она, себя заставив,
Слова нужные найдёт.


 - Ну а там уж будь что будет,
   Зато ясно станет мне,
   Почему всё это время
   Не являлся он во сне.

В дом зашла, закрыла двери,
Села тихо на кровать,
И давай своей игрушке,
Снова душу открывать:

 - Мишка, знаешь, я решила
   С Журавлём заговорить,
   Хватит мне себя стыдиться,
   И напрасно слёзы лить.
   Как дождусь я воскресенья,
   Обязательно пойду
   Снова в парк, на то же место,
   И Журавушку найду.
   Даже если он прогонит,
   Мне на это наплевать,
   Надоело в одиночку
   Каждый день чего-то ждать.

Вот неделя на исходе,
Протянулась кое-как,
Сердце девицы трепещет
И уже не просто так.
Спать легла, обняла Мишку,
Поскорей бы ночь прошла,
И она бы утром ранним
В парк, под клён опять пошла.
Нету сна, лежит в раздумьях,
Что же будет впереди?
Крепче жмёт к груди игрушку,
Тихо шепчет:

 - Погоди!


   Верю я, что в этом мире,
   Среди подлости и зла,
   Есть тропинка справедливей,
   Там, где я ещё не шла.
   Если нет, тогда зачем же
   Столько времени ждала,
   Значит, всё-таки не просто
   Меня мама родила.
 
Ещё солнце не проснулось,
А девица на ногах,
Неспеша она оделась,
Еле страх держа в руках.
Брошь заветную достала,
Прицепив себе на грудь,
На душе спокойней стало:

 - Нужно, нужно как-нибудь.
   Попытаться разобраться
   В своей собственной судьбе,
   Или можно так остаться
   Навсегда одной в беде.
 
Возле зеркала с тоскою
Посмотрела на свой вид,
Очень тусклый и не модный
Был опять у ней прикид.
Платье снова не по моде,
Словно тряпка с виду, вроде.
Да, без дыр и не помято,
Но как будто с бабки снято.
Серый плащ поверх одетый,
Туфли сношены давно,
Зонт потёртый, ещё дедов,
Как из старого кино.
Нет косметики и злата,
Украшений никаких,


Бедновата, простовата,
Без висюлек дорогих.
Только брошка Журавлёва
На груди у ней горит,
Ну а в целом, как сказал я,
Тусклый, мрачный, серый вид.

Тучи небо затянули,
Солнце скрыли за собой,
Вот идёт она по парку,
Потеряв опять покой.
Сердце бедной девы бьётся
Чаще стука каблучков,
Дождик, капая, смеётся,
Планы все сломать готов.
Старый клён наряд свой сбросил,
Листья наземь отряхнув,
Что сказать, ведь это осень,
Лета дух давно затух.
Подошла к скамейке ближе,
Стала рядом под зонтом,
Тучи словно стали ниже,
Изливая дождь притом.
Льёт и льёт конца не видно
За сплошной стеной дождя.
Неужели, выходного
Столько время ждала зря?
Здесь и так уже понятно,
Что сегодня не придёт,
Журавель сидит под крышей,
А она напрасно ждёт.
Ветер силу набирает,
Кружит листья с мокрых куч,
Нет ни лучика от солнца
Из-за грозных чёрных туч.
Простояла до полудня,
Промочилась вся до ног,


В это время в душу радость
Ей никто б внести не смог,
Когда двинулась обратно,
Вдоль по парку, чуть дыша,
Как недавно на прогулке,
По аллейке не спеша.
Дождь сильнее, пуще льётся,
Ветер больше холодит,
Будто кто над ней смеётся
За её невзрачный вид.
Без того ей бедной тошно,
Нет покоя на душе,
А ещё и зря прождала,
Насквозь вымокнув уже.
Шла домой по тротуару,
Вдоль разбитой мостовой,
Не взирая на прохожих,
Шла с поникшей головой.
Краем глаза видит: пара
За столом в кафе сидит,
Молодица к парню жмётся
И о чём-то говорит.
Кофе пьют, ведут беседу,
На столе из роз букет,
Смотрит девица, тоскует,
У неё-то пары нет!
А ведь хочется ей тоже
С кем-то вместе посидеть,
Чтоб согрел её заботой,
Чтоб сердечко стало петь.
Надоело, как волчице,
Жить одной, самой себе,
Это ж не нормально,
Попросту нигде.
Шаг за шагом всё быстрее
Поплелась она домой,
Дома села на кровати,


Не найдя в душе покой.
Почему-то очень грустным
Показался дом родной,
Снова скучно, снова пусто,
Ей вдвойне теперь одной.
Так бывает к сожаленью
От досады, от тоски,
Если то, чего так ждали,
Разлетелось на куски.
Ожиданье хуже смерти,
От бессилия больней,
Кровоточат в сердце раны,
Память душу рвёт сильней.
Но увы, ничто не сделать,
Нужно дальше с этим жить,
Успокоиться вначале,
После как-то пережить.
Ведь Журавль не станет вечно
Обходить заветный клён,
Даже если в самом деле
Он в девицу не влюблён.
Будет время повстречаться,
Он когда-нибудь придёт,
И она, себя заставив,
Разговор с ним заведёт.

Ещё неделя пролетела,
Для девы нашей словно год,
Она с тоскою дни считает
И выходной с надеждой ждёт.
Но нет, увы, опять напрасно,
Журавль и нынче не пришёл,
И так вот, будто по шаблону,
И месяц полностью прошёл.
Опять настало воскресенье,
Идёт она под старый клён,
Себя на мысли часто ловит,


Что, может, то же он влюблён.
Конечно, хочется девице,
И с каждым разом всё сильней,
Чтобы Журавль ответил чувствам,
И навсегда остался с ней.
Зимы дыханьем уже веет,
Морозцем пахнет поутру,
Остатки листьев запоздалых,
Кружась, танцуют на ветру.
И солнце позже просыпаясь,
Лениво всходит в небеса,
А на траве увядшей лихо,
Сменилась инеем роса.
Ну вот и осень на исходе,
Зиме не терпится придти,
Вступив в права свои законно,
Всё белым снегом замести.
Таков ноябрь, холодный месяц,
Сродни началу декабря,
Девица до костей промёрзла
И простояла снова зря.
В пальтишке стареньком зелёном
К себе опять она идёт,
С тоской в душе глядит на пары,
Её ж лишь Мишка дома ждёт.
Он молчалив, но очень верен,
Ему известно всё сполна,
Всё то, о чём она мечтает,
И то, чем девица больна.
Он видел море слёз солёных,
Он горы боли повидал,
Хоть был из плюша, но, поверьте,
За годы лучшим другом стал.
Ведь, коль живой была игрушка,
Давно бы сердце пополам,
Не слышал деву Мишка ушком,
Не то б разъехался по швам.


А плюш, хоть это не живое,
Да вряд ли выдержит такое.

Остановилась у витрины
И с белой завистью глядит
Висят наряды, как картины,
Не как её убогий вид.
На манекены посмотрела,
Обида за себя взяла,
Она совсем не виновата,
Что с детства бедною была.

Про выходные повторяться
Не стану больше я, друзья,
Скажу одно, что наша дева
Ещё не раз ходила зря.
Ходила вечером и утром,
В обед и после в выходной,
Но не пришлось ей повстречаться,
Всегда итог - стоять одной.
Почти смирилась и спокойно
С прогулки шла она домой,
И даже стала в одиночку,
Гулять не только в выходной.
Порою вечером пройдётся,
Морозным воздухом дыша,
Вокруг сугробы серебрятся,
И снег ложится неспеша.
Теперь бывает очень часто,
Что парк и днём почти что пуст,
Но так же слышен под ногами
Уже от снега лёгкий хруст.
Снежинки падают, ложатся
В один большой сплошной ковёр,
Тот самый клён с налипшим снегом,
Накрыл скамейку, как шатёр.
И шаг за шагом продвигаясь,


Неспешно шла она домой,
Вначале в парке по аллейкам,
Затем по старой мостовой.
Конечно, грустно и тоскливо
Гулять в который раз одной,
Ещё и если видит: пары
Идут в обнимку в выходной.

Как писал я:
Время враг нам,
Всё бежало и бежит,
Но и друг, оно порою
Много горя раскрошит.
На кусочки, на песчинки
И на дно его кладёт,
Пересохнут вновь слезинки,
И она переживёт.

Так и есть, почти привыкла,
Легче ей переносить,
Но совсем не перестала
По воскресеньям в парк ходить.
Не заметно за зимою,
Как всегда, из года в год,
С солнца тёплыми лучами
Весна-девица идёт.
Потихоньку забирает
У зимы свои права,
Снег повсюду уже тает,
На прогалинках трава.
Птицы с юга прилетают,
Гнёзда скоро вить начнут,
И уже, сбиваясь в пары,
Звонким голосом поют.
Вот уж дворники успели
На аллейках снег убрать,
А ручьи водою талой


Повернули зиму вспять.
Нет обратного ей хода,
Отступает, как всегда,
Только ночью подмерзает
Тонкой коркою вода,
Напоследок оставляет
Ненадолго легкий след,
Но весна не уступает,
Это ей уже не вред.
Больше силу набирает,
Вот и первые цветы,
Кое-где остатки снега,
Словно серые холсты.
Набухают почки дружно,
Друг за другом торопясь,
Постепенно подсыхает
От ручьёв сбежавших грязь.
Солнце выше, ярче светит,
Греет с каждым днём сильней,
И уже с весной пришедшей
Всё в округе зеленей.

По привычке в воскресенье
Дева рано поднялась.
Не скажу, что не хотелось
Ей поспать немножко всласть.
Само как-то получилось
Сон прошёл, пора вставать,
Неспеша она оделась,
Застелив свою кровать.
Чашка чая, завтрак легкий,
Тем, что было у неё.
Повторюсь: не изменилось
Простоватое житьё.

Вышла вновь по направленью
На прогулку неспеша,


Подавляя вожделенье,
Свежим воздухом дыша.
Ну конечно же, сердечко
В предвкушении стучит:

 - Вдруг сегодня будет встреча,
   Вдруг он там уже сидит.

Я писал уже за случай,
Что вмешался, не спросив,
Вопреки желаний чьих-то,
Мол, развеял негатив.
Ну так вот, тот самый случай
С нею был ещё тогда,
Только он порой приходит,
Не однажды, иногда.
Случай был, они столкнулись,
Пусть и вскользь, но всё равно,
Чувства девицы проснулись,
Заиграли, как вино.
Да старушка ещё эта,
Рассказавши про себя,
Пробудила веру в счастье,
Объяснив, что так нельзя.
Ни к чему со всем мириться,
От судьбы подачек ждать,
Так ведь можно и полжизни
Без вины за всё страдать.

Подошла к скамейке, села,
Парк зелёный ещё пуст,
Слышит где-то совсем рядом,
Не то стук, не то ли хруст.
Звук всё ближе издавался,
Видно, кто-то точно шёл,
Внутри девицы кольнуло:



 - Неужели, он пришёл?!

Быстро с мыслями собралась,
Чтоб держать себя в руках,
И в одно мгновенье лихо
Оказалась на ногах.
Посмотрела, кто же это
В самом деле там идёт,
А затем поникла духом:
Дворник так метлу несёт.
Стук да стук концом обратным,
По аллейке он стучал,
Подбирал руками мусор
И её не замечал.

 - Нет так нет, чего ж поделать,
Значит, вновь не суждено.

Только как-то тошно стало,
Как в больнице, там давно.
И неспешною походкой
Поплелась назад домой,
Видно, снова ей придётся
Прозябать весь день одной.
По пути зашла девица
В продуктовый магазин.
Постояла, поглядела
На изысканность витрин.
А купила, как обычно,
Хлеб, крупу, да молоко,
На зарплату санитарки
Жить, поверьте, нелегко.
С шиком много не накупишь,
Душу здесь не отведёшь,
Вот и нужно экономить,
А иначе пропадёшь.



Уже дома спохватилась:
Брошки нету на груди,
Видно где-то потеряла
На неведомом пути.
Бросив всё, назад вернулась,
Поначалу в магазин.
Заглянула под прилавки,
Посмотрела у витрин.
После в парке по аллейкам
Пробежалась чуть бегом,
Не забыв возле скамейки
Поискать её потом.
Тщетно всё, найти не может,
От досады сердце жжёт,
Здесь никто ей не поможет,
Не вернёт, коль кто найдёт.
А для девы эта брошка
Не за стоимость цена,
Журавлёв подарок это,
Потому б хранить должна.
Опустилась на скамейку,
Стала сильно горевать,
И прижав к лицу ладошки,
Их слезами умывать.
Слышно всхлипы еле-еле,
Благо, что сидит одна.

 - Неужели в самом деле
   Я его забыть должна?
   Почему так получилось,
   Не сумела уберечь,
   Этот памятный подарок,
   Что достался мне от встреч?

Скрип  колёс велосипеда
Совсем рядом слышен был,
Где-то рядом или сбоку,


Кто-то мимо проходил.
Ребятня ватагой шумной
Колготилась на траве,
В вышине в ветвях деревьев
Дятел стукал по коре.
Всё слилось в её сознанье,
Слышит шум, да дела нет,
Так нечаянно, случайно
Натворила себе бед.
Краем уха уловила
Кто-то сел на край скамьи.
Дева глазки приоткрыла,
Руки вниз убрав свои.
Посмотрела, удивилась:

 - Может, это снится сон?

Так негаданно-нежданно
Появился рядом он.
Журавель сидел угрюмо,
И ничем не донимал,
Только правою рукою
Что-то к сердцу прижимал.

 - Вот те раз!

Внутри кольнуло,
Ком пытался подступить,
Но она его сглотнула,
Переставши слёзы лить.
Кое-как собрала мысли,
От эмоций чуть жива,
Сердце радостно забилось,
Закружилась голова.
Повернулась и неловко,
Еле слышно говорит
(у самой внутри при этом


Всё сильней душа дрожит):

 - Добрый день,- как отрубила,

 - Вы чего-то не в себе,
   Может, чем-то я смогла бы
   Вам сейчас помочь в беде?

Взгляд невольно перевёл он,
Будто видел здесь её,
И промолвил, чуть с обидой:

 - Здравствуй, солнышко моё!

И минутное молчанье,
Слов не мог он подобрать,
Нашей девице при этом
Волю всю пришлось собрать.
Чтобы вновь не разреветься,
Чтобы ком не стал душить,
И во что бы то ни стало
Ей сейчас про всё решить.

 - Я,- продолжил потихоньку,

 - Знаю, верю, есть Господь,
   Раз хранил он столько время
   Для чего-то мою плоть.
   Я сегодня, как нарочно,
   По привычке здесь сидел,
   А ещё совсем случайно
   Вещь одну рукой задел.
   Хоть глазами я не вижу,
   Только яркий свет чуть-чуть,
   Но ведь рук моих и память
   Никому не обмануть.

Протянул девице руку
И разжал свой кулачок,
На ладони брошь лежала,
Красовалась, как сверчок.

 - Очень! Очень-очень долго
   Я сюда не приходил,
   Ну а ты ходила часто,
   Дворник это подтвердил.
   Ты носила эту брошку
   На груди всегда своей
   И сейчас опять вернулась
   В парк, назад, сюда за ней.
   Хоть при прошлой нашей встрече
   Не сказала, кто ты есть,
   А Господь не зря столкнул нас
   На скамейке снова здесь…

Журавель в словах замялся,
Помолчал и ей признался:

 - Если чем когда обидел,
   Ты за то меня прости,
   Но, пожалуйста, не нужно,
   Понапрасну не грусти.
   Я скучал всё это время
   Без твоих нежнейших рук,
   Только ты тогда сумела
   Приподнять мой павший дух.
   Это ты иль нет, ответь мне?
   Если да, то дай мне знать,
   Почему ты здесь бываешь,
   Почему пришла опять?


Здесь она уже не смела
Обмануть саму себя,
Хрипло, тихо отвечала:

 - Да, Журавлик, это я.

 - Отчего ещё тогда мне
   Не призналась кто ты есть,
   Ведь не просто сюда ходишь
   И сейчас непросто здесь!

Журавель подсел поближе,
Брошь отдал, она взяла,
Этим самым для обоих
Напряжение сняла.
Он обнял её руками,
И прижал к своей  груди,
Чмокнул волосы и молвил:

 - Ведь у нас всё впереди!
   Будь, что будет, Бог рассудит,
   Одному ему видней,
   Но теперь я знаю точно:
   Мне спокойней и теплей…


 

Всё, друзья, на этом закругляюсь,
Нету смысла дальше мне писать,
За такой конец я извиняюсь,
Просто больше нечего сказать.
Коротко, понятно вам отвечу:
Станут вместе долго они жить,
Раз уж довелось им эту встречу,
У судьбы случайно одолжить.
В жизни ведь не как в кинокартине,
Редко счастье так вот подойдёт,
Кто подобен этой героине,
До конца впустую его ждёт.
Здесь иль где-то там всему виновно
Наше безразличие всегда,
В этой книге тоже, безусловно,
Не ушла бы просто так беда.
Это героиню пожалел я,
Вместе с ней прочувствовал беду,
И нарочно, будто от прозренья,
Изменил концовку на ходу.
Стало в глубине души обидно,
Тошно, братцы, прямо до вытья,
Почему-то даже стало стыдно,
И не смог сгубить девицу я.
Хоть бумага многое б стерпела,
И конец правдивее бы был,
Говорю ж – обида одолела,
Оттого её не погубил.
Ну, так почему же жизнь не сказка?
И добро не часто победит?
Может потому, что даже ласка,
Не для всех в душе у нас лежит?
Или что бездушно наблюдаем,
Как творится сущий беспредел,
И глаза бесстыдно закрываем,
А коснись чего – скорей к себе в удел.
Здесь уж вы меня не обессудьте,
Каждый только личным дорожит,
Потому отныне не забудьте –
Грех такой на нас на всех лежит!

               
               



                Конец