обнажает март злые вещи,
мёртво в голых завис ветвях…
иллюзорен, колюч, двояк,
он прикручен ко мне навечно,
или ввинчена в него я…
март косячит, зимой придавлен,
забракован, впечатан в снег…
где родиться такой весне,
чтоб размяло, согрело… травмы
залечило… и – не преснеть,
не хрустеть позвонками ломко,
ось закручивая в жгут…
не вливать нутряную жуть
в чёрно-белую киноплёнку,
где за мною пришли и ждут
в чёрной коже, сухой простуде
и настойчиво бьются в дверь…
что мне делать с собой теперь:
я лишаюсь себя так трудно,
что болею… с моих бровей
март стекает, холодный, мутный…
сквозь распахнутое окно
льются долгие строки нот…
я – остановленное утро…
я – замедленное кино…
дом топорщится в ночь антенной,
в небо, выгоревшее тьмой…
город - март, этот город – мой…
я своей воскресаю тенью
и эфиром теку домой…
небо мрачно натянет тучи,
басом выкатится гром;
март вытаскивает багром,
не сговорчив и не уступчив…
запасной аэродром
не построен… живу навылет:
ни по сердцу, ни по уму,
не спасая себя саму…
разум мёртвые отравили
в глаз подмешивая тьму…
смерть впитается в землю, тая,
проникая сквозь водосток:
промежуточный подытог…
бог и дьявол живут в деталях,
бдят и скалятся между строк…
мимо движутся карусели,
люди, звери, а между – шут…
обходной, круговой маршрут,
по которому все летели,
но не всех спасёт парашют…
город глохнет, а я немею –
он не услышит, как я молчу…
март показывает палачу
бледный профиль мой на камее,
чтобы просто сыграть вничью…
маска – клоун, а птица – ворон…
тело гибко, но не согнуть –
непреклонный змеится кнут…
в март приходят весёлой сворой,
но уходят по одному,
унося в своём теле взгляды,
поражение и тоску,
прижимая к груди лоскут
тех, кого не осталось рядом,
опасаясь, что подсекут…
но все вымерли в этой нише –
через спину протянут прут…
я боялась, меня убьют…
но не я тебе – ты мне снишься,
март… пружиняще мягкий грунт…
чёрный город стоит, обуглен,
сдан на свалку, в металлолом…
из земли прорастает клён…
повернётся планета круглым
боком – вспомнит вдруг о былом…