В алтаре над ТрапЕзой святою
Шестикрылый Престола Хранитель -
Божий Ангел стоял синеокий -
Черных демонов светлый гонитель.
Чтоб Христово Пречистое Тело
Бесы духом своим не сквернили,
Он стоял с обнаженным булатом;
А священники службу творили.
Литургия. Священное счастье.
И любовь над Престолом кружила;
Братья-Ангелы славили Бога.
Вся природа Иисусу служила
И купалась в любви и блаженстве...
Как смогло в людях все охладиться?
Позабыли родство, озверели,
Разучились и петь, и молиться.
Иерей на осине повешен,
Старый дьякон утоплен на речке,
Растащили из храма иконы,
Сперли все - до огарочка свечки!
Хоть у Ангела тела и нету -
И его даже малость шатало,
Когда с гиком бухая деревня
Под Престолом костер разжигала.
Ангел плакал и мял свои крылья,
Бросил острый свой меч от досады:
Призван вечно хранить эту церковь,
А ее испоганили гады;
Заложили цементом и камнем
В алтаре с юга-севера двери,
Превратили дом Божий в коровник;
В храме вместо людей теперь звери.
Пуст алтарь. Лишь коровьи лепешки...
И не вынес Хранитель - сломался:
Отыскал свой булат за рекою
И, сквозь слезы хрипя, засмеялся;
Загорелись глаза его красным,
Донеслось через стоны рычанье;
Он стал мстить разомлевшей деревне
За былое Творца поруганье!
Там, где Ангела капнет слезинка -
Там пожар! Где клинок его звякнет -
Там болезнь или скорбь, иль еще что,
Пока сердце людей не размякнет.
Запылали созревшие нивы,
Умирала от язвы скотина,
Хаты рушились, люди болели,
Воду в речке заполнила тина.
На глазах погибало селенье.
Не деревня уже - деревушка.
И домов не пятьсот уж, а десять,
И живут в них одни лишь старушки.
Ангел призван был к Богу пред очи.
Успокоился там, вразумился.
Ему слезы Всевышний рукою
Сам отер, и Хранитель взмолился:
- Для чего? Как же так? Что же делать?
Накажу их!
Но слышит:
- Не надо. Поругаемым Я не бываю.
Никому не желаю Я ада.
Может, скоро они осознают -
Храмом храм навсегда остается,
Даже, если живут в нем коровы,
Даже, если он рухнет, взорвется.
Для чего ты им мстишь неразумно?
Всех люблю Я и жду исправленья.
Мстить - оставь Мне. А сам возвращайся,
И наступит, поверь, пробужденье!
...С обнаженным, как прежде, булатом,
Шестикрылый, в слезах, синеокий
Он хранит место Божьей Трапезы.
Храм не мертв! Но его сон глубокий...
И сверкает в ночи, и не гаснет
Свято место - Престол не разрушен,
Даже, если теперь человеку,
Ослепленному, он и не нужен...
(2003 г.)