Вокруг тебя твои предзаголовки,
возня деревьев, лапающих небо,
чего ты алчешь? не найдя уловки,
ты просто так звенишь своим ключом;
к чему уловки? время постижимо,
катясь поодаль и, не отставая, мимо,
и задевает, как в толпе, плечом;
твой зарастает след прозрачным снегом,
как пустота толчёная прозрачна
навстречу падающим мёртвым птицам –
почти пейзаж: без вести, без печали,
и ты вокруг себя – то, что ты видишь,
не просишь ни прощенья, ни ответа,
быть может, из кармана только – спички
достанешь и встряхнёшь;
смотри, что ты идёшь по мёртвым птицам.
Возможно, звук не приведёт к пожару,
как к зданью церкви повела аллея,
обратный путь не спросишь у деревьев
и, повернув, достанешь сигареты
под этот звук;
в любое время осень посещает
твой ум сквозь лисьи сумерки молчанья
невзрачным шорохом, похмельем, тихой сапой,
в любое время ты её целуешь –
как бы любви достойной не находишь,
и повторяешь наизусть и всуе
под тополями тень еловой лапы.
Но хочется дышать и надышаться,
и прежде чем остановиться, снова,
ты медлишь в виде бокового зренья
и ловишь безрассудочно себя
на мыслимом;
нагие дети носят гравий снов
среди стволов, их смотришь как сквозь сито,
любуйся цветом воспалённых роговиц,
происходящего не понимай подробно.
ты мимоходом дышишь честный воздух
и мятный пот исчезнувшего неба,
ты слышишь шорох и почти не слышишь,
как ты идёшь по мёртвым птицам:
аллея позади куда-то делась,
куда девались тополя пустые?
и под ногами, как слова, чешуйки,
и впереди шаги, шаги, шаги.