Последний день зимы был сыропустом,
А снег с утра кружился и чудил.
Земля моя прощения просила
У Господа, и Он ее простил.
И в белое оделось мирозданье,
Которое я взглядом мог объять,
Сокрылись грязь дорог и гной обочин -
Так начинался пост 2005.
Я мог бы попросить у вас прощенья.
Кто здесь* его воспримет не как бред?
Я мог бы вас простить, но вот досада -
Обиды у меня на вас и нет.
Как можно обижаться на простейших?
И как обидеть мебель? Я - дрова.
Я - дерево со съехавшею кроной,
С поленом, где обычно голова.
В лучах любви, пригревшись, оживаю,
Пишу сильней, цветные вижу сны;
Да падают снежинки, словно бомбы
Весне зимой объявленной войны.
И снова мы в лопаты мертвой хваткой
Уцепимся, мечтая кто о чем,
Готовые пойти хоть на три буквы,
Лишь только, чтобы буквы были - д о м !
И в этот день, насыщенный, как вакуум,
Стою в сугробе молча, как олень,
И нету тут ни матери, ни дома.
Казарма - дом, а мать, простите, - лень,
Кого прощать? Кому нести "пардоны"?
И гордость, как обычно, не унять.
Зачем прощать - ведь все равно озлишься?
Тебя за что, убогого, прощать?
Я треснулся с разбегу в столб фонарный,
С самим собой язык, чтоб хоть найти...
А снег себе лежал епитрахИлью,
Земля молилась: "Господи, прости!"
(2005 г.)
* В армии