* * *
И был и хищен, и раскос разрез разбойных глаз.
И ужас сковывал того, кто видел в первый раз,
Как полыхала степь огнём, и тот гортанный звук,
Что рвался из груди его, когда топор и лук
Вступали в дело. А потом… цвела глухая ночь.
Ни сын отцу, ни брат сестре в ней не могли помочь.
Кочевник грабил торопясь, хватая на ходу,
И гнал людей, как гонят скот в свою Териберду.
Горел над сёлами славян оранжевый закат,
Но князь дружину поднимал и шёл на перехват.
Ломались копья о щиты, и сталь крушила сталь,
И души возносились в высь, в заоблачную даль.
На землю падали бойцы, сжимая меч в руке,
И стала розовой вода в Смородине-реке.
Но воин, горя не забыв и помня крови вкус,
Ответный совершал набег на тейп или улус.
Горели юрты и шатры, звучали плач и стон
И азиаток молодых наш предок брал в полон.
А после как заведено по истеченью дней
Рожали женщины славян чернявых сыновей…
И много чудная речь звучала в их домах.
И проросла корнями слов в славянских языках.
Так в этих схватках вековых, смешавших кровь и грусть,
Рождалась русская земля, рождалось слово Русь.