Давным-давно вблизи горы Опук
Богатое ютилось поселенье.
Трудилось здесь, не покладая рук,
От зорьки до темна всё населенье.
За честь в селенье почитали труд,
Насилие считали преступленьем,
В достатке и в согласье жили тут,
Растя за поколеньем поколенье.
Здесь люди жили все в добротных хатах,
Не ведая ни горя, ни войны,
Здесь не было ни бедных, ни богатых,
И меж собою были все равны.
Случилось как-то кораблекрушенье,
Вблизи селенья, на глазах у всех,
Для жителей к большому сожаленью
Две женщины лишь выбрались на брег.
Селяне чужеземок подобрали,
К себе их взяв, с радушьем на лице,
Как дочерей родных лелеять стали,
Отстроив дом и дав им по овце.
У старшей имя букве «О» созвучно,
У младшей - Пука (так назвала мать),
А так как обе были неразлучны,
То их О-Пука люди стали звать.
Здесь всё казалось женщинам дикарством,
Ведь в их стране был быт не так устроен,
Где каждый мог кто силой, кто коварством
Урвать земли побольше и построек.
Прожив совсем не долго тихо, скромно,
Им быстро надоел такой порядок.
Они решили, что для них резонно
Жизнь изменить в селенье без оглядок.
Они где хитростью, а где обманом
Надумали на лад свой всё исправить,
И, опоив всех жадности дурманом,
Посеяли меж ними алчность, зависть.
И вот из самых ярких «паразитов»
Они себе набрали окруженье,
Создав вокруг себя тем самым свиту,
Чтобы держать всё в страхе населенье.
Напялив мантии и две короны,
Провозгласив себя царицами в селенье,
Велели для себя построить троны,
Чтоб поклонялись им с благоговеньем.
И по утрам, взойдя на трон проворно,
Они, добившись власти вожделенной,
Смотрели, как на площади покорно
Стоит народ коленопреклоненный.
В дни новолуния под небом ярко-синим,
К их каменным огромным изваяньям
Им жертвы приносили, как богиням,
Как знак людской вины и покаянья.
Запуганные ими поселяне
Сносили молча тяготы их власти.
А коль и появлялись вдруг смутьяны,
Карались тут же смертью в одночасье.
И уходили люди с этих мест,
Ища защиты у других народов,
И пусто становилось всё окрест,
И поле не давало новых всходов.
Однажды, изучая горный Крым,
Забрёл в их край один мудрец восточный,
По мудрости он был под стать святым,
И образ жизни вёл он беспорочный.
Он посвятил себя служенью людям
И помогал всегда разумным словом.
И для себя считал совсем нетрудным ,
В любой беде всегда помочь другому.
Узнав о беспределе чужеземок,
Он людям бедным тут же дал надежду,
Что их избавит он от злых туземок,
И снова будут жить они, как прежде.
—Когда день новых жертвоприношений?-
Спросил у них ещё святой мудрец.
—В день новолуния, наш добрый гений,-
— Тогда обеим и придёт конец.
На площади собрали весь народ
(Пришелся этот день на годовщину)
И объявили, что настал черед,
Сегодня в жертву принести мужчину.
—Так кто сегодня добровольно
Стать жертвой соблаговолит?-
Народ роптать стал недовольно…-
—Тогда пусть жребий всё решит!
Но тут мудрец вдруг появился.
Он подошёл неспешно к тронам
И гневом праведным пролился,
Как дождь, на головы матронам.
Опешив от крамольной речи,
Царицы с мест вскочили рьяно:
—Кто смеет дерзко нам перечить?
Эй, слуги, взять скорей смутьяна.
Остановив слуг деловито,
Он вновь привлёк к себе вниманье:
—Какому люди вы хотите,
Чтоб я подверг их наказанью?
—Сам выбирай, ведь ты мудрей,
Любую кару для цариц,
Одно лишь просим: нас скорей
Избавь от этих хищных птиц.
И старец поднял вверх десницы:
—Да пусть свершатся мои чары,
Я превращаю вас в две птицы,
Такой вам будет Божья кара.
И троны ваши я сгублю,
Да станут пусть они скалой,
На той скале вас поселю,
Где век закончите вы свой.
Речь старика покуда длилась,
Пред расступившимся народом,
Из недр земли гора явилась,
А на вершине два удода.
Прижавшись крыльями друг к другу,
"О –пук!" – неистово кричали.
(Как и при жизни две подруги),
Их крик был жуток и печален.
С тех пор Опук гору назвали.
На ней веками, год за годом,
В тоске, в унынье и в печали
Живут две самки, два удода.
Лишенные на век потомства
За то, что раньше жили в зле,
Ведь от таких существ потомству
Нет места больше на земле.