Четыре дома у родителей моих
когда-то было - нары на двоих
за ивовой перегородкой.
Обстирывала мать своих и не своих
в семье чужой лебедушкою кроткой.
Семья отца большая: дед - старшой,
как разрешили молодым переселиться -
землянку вырыли - и это дом второй,
там родилась и я под пологом из ситца.
Сухие холмики, река и то Сухая.
По руку левую - щебеночный отвал,
по правую жилища, что Шанхаем
из ссыльных кто-то в первый раз назвал.
Так и пошло... а за Урал-рекою
из шпал, из горбылей, известняков
свои покои ладили изгои
средь каменистых горок и холмов.
Отец в Агаповке на шпалах дом поставил,
осталось сладить светлое крыльцо,
да крышу засмолить... но снег растаял,
Урал разливом выплеснул жильцов
в наш третий дом - не дом, а конный двор...
Пилили, помню, жердевый забор,
да как блестел ледок в следах копыт,
он и теперь в глазах моих рябит.
Четвертый наш - гостеприимный дом:
всех перехожих, странников, бездомных
он привечал любовью и теплом...
Он и мои девичьи грезы помнит.
Как я любила солнце на полу!
Тепло простых дорожек домотканых,
полынный запах веника в углу,
шум тополя. И лунный свет на рамах.
Нас четверо, а мама не поймет,
зачем разъехались в четыре разных дома?
Все ждет кого-то у пустых ворот...
Теперь ее печаль и мне знакома.