......................из неба возрождаясь,
обителью желаний в груди не дорожа.
Иной в ней дышит вольно, иной стенает маясь,
иной пронзает сердце соблазном без ножа.
Прошел-прожил ни много, ни мало – четверть века,
снимая с ткани жизни (суть – нити) схему швов;
я видел как утрату во смех взрывал калека,
а рядом чах здоровый, замкнув дух на засов.
Я был покорен чувствам, клеймя расчетом разум
и выгоды искал я, наивность обругав:
я ползал по земле, канавам, тайным лазам,
взяв там законных прав, где сердцем был неправ.
Ища свободы слову, терялся в трансцендентном,
простора вольной песне – в разгуле и вине;
конфуз в колоде дней тасуя с прецедентом,
игрок, пойдя ва-банк, спустил кредит извне.
Но то, что грудь щемило и что секло бичами,
по-прежнему и щемит, и гложет, и сечет;
так не забьешь поток мышления речами,
так не оттянешь с Небом, уловками, расчет.
Цепных реакций кармы умом не одурачишь –
то скатится лавина, а то просядет грунт.
Пусть в роли безнадеги ты тонко прячешь бунт,
и твой черед настанет: погонят и поскачешь
по плоским площадям, спрессованным каноном,
стирая рук ступни, мыча и зло молясь:
“На бойне уж завал, гоните ж по загонам,
а завтра может дождик тропу размоет в грязь!???”
И так, быть может, мы с опасочкой, с уклоном,
бодаясь слегонца за комбикорм, таясь,
урвем чего мы раньше не ели отродясь,
разлив свой генофонд по перекисшим лонам.
Но мне что за награда, познавшему Сансару,
взгляд ангела постигшим к чему тугая муть?!
Семян духовных ссыпав, как Неба эмиссару,
в сырую почву сердца, в больную страхом грудь,
мне картой на ладони вновь намекнули: “Путь”.
И нервы жестким ворсом пространство расчесали,
царапая до искры места, где ржою – наст
натянутых улыбок, как масок в тронном зале,
присохшей крови, ставшей, как бурый пенопласт,
визжащий тварью дикой из тайной преисподней,
когда его ломаешь, пытаясь откопать
родник духовных соков, святящих слово мать
кристальной чистотою, но твари нет голодней –
ей это злато сердца всё б лапать, гадить, жрать.
Но что я все о тварях?! Хватает и во мне их,
раз просятся наружу, так может и с лихвой!
О, если б разобраться в душе Елены Рерих,
тогда б и я, быть может, был не такой плохой.
Добрался б до Шамбалы, войдя в духовный синтез,
как ранее вплетался в пророческий экстаз,
из суетной воронки, сростившись с духом, б вылез,
избавившись от плена речей, желаний, глаз.
Где время, расслоившись на жухлые страницы
стихов, воспоминаний, сумбура и гравюр,
двуличие души сроднит до единицы,
нулями округлив бесчетность конъюнктур.
Где солнце свет излив в ночи, с душою лунной
лучи смешает так, что б в неге пили их –
не сможет смыслу внять без чувств и самый умный,
не сможет без Небес дышать лазурью стих.
Сему внимая четко, я исповедью бурной
выташнивал деяний постыдных череду,
и аура вращалась, как спутники Сатурна,
став режущей и плоской в молитвенном бреду.
Но душу Озаренье (Сатори по-японски)
просушкой укрепило, подчистило в лучах
немого откровенья, сорвав земли обноски,
делившись сокровенным тихонько при свечах.
И мне открылась низость, в которой я погрязший
плескался упоенно, пуская пузыри,
но раненный под сердце, СЕБЯ уж отвергавший,
разверзши душу, вскрикнул: “очисть иль забери!”
Не сразу все свершилось, но сразу стало ясно:
коль жизнью встал вопрос, так будет и ответ.
Ничто под этим небом не зиждется напрасно,
и всем тьмой иссушенным по крови пустят свет.
Пронзенные лучами коробятся пороки,
дисперсией хрустящей саднит грешков помол;
в узлы перекрутившись, деянья, меры, сроки
кармическим возвратом вбивают гибкий кол
в грудинку наслаждений – часов занозной стрелкой,
в иллюзии подьбрюшье – реальности клинком,
расстрелян суетою, желаний дробью мелкой,
в великом даре жизни, промчавшейся мельком.
Но все же не напрасно я падал, миром сонный,
и изучал дотошно загаженный кювет –
кто досыта напился подгнившей мглой придонной,
спасительным канатом тем с Неба сбросят свет!
С природой согласуя момент и ритмы вздоха,
с глубинами заката мольбой соотнесясь,
лавируя меж гневом, меж “хорошо” и “плохо”,
осознанностью нити открою Неба вязь:
несем мы ВСЕ, СОВМЕСТНО, внутри апокастасис,
мы ВСЕ ЕДИНЫЙ выброс нетающей любви,
как смысла тонкость граней таится искрой в массе,
так код и символ Духа храним огнем в крови.
Пусть ветер озлобленья на мира пепелище
натужно местью воет – он тоже кармы часть;
искрит в ладони прана, и я, надев вретище,
постигну чистый АУМ, страстей отторгнув власть.
Обняв одной рукой Христа, другою Будду,
смахну пыльцою тлена звериную печать.
Войдя в рассвет, архатом и бодхисатвой буду,
сумев тем просветится, что невозможно знать.
И пламенем Вселенским в бессмертность простираясь,
я к людям возвращусь целителем Беды.
Оставив за собой и имя и следы,
землей я умираю.....................
29 июля – 4 августа 2009
Примечания:
Сансара (санскр. «переход, череда перерождений, жизнь») — круговорот рождения и смерти, одно из основных понятий в индийской философии: душа, тонущая в «океане сансары», стремится к освобождению (мокше) и избавлению от результатов своих прошлых действий (кармы), которые являются частью «сети сансары». В данном контексте сансара рассматривается как результат невежества о своём истинном «Я», невежества, под влиянием которого индивид, или душа, принимает временный и иллюзорный мир за реальность.
Взгляд Ангела – практика восприятия своего мышления со стороны, как не принимающего в нем участия.
Елена Ивановна Рерих (31 января (12 февраля) 1879, Санкт-Петербург — 5 октября 1955, Калимпонг,Индия) — русский религиозный философ), писательница, общественный деятель. Утверждала, что методом яснослышания получала послания от Махатмы Мориа, которые были изданы серией книг о религиозно-философском Учении Живой Этики («Агни Йога»).
Сатори – внутреннее персональное переживание опыта постижения истинной природы (человека) через достижение «состояния одной мысли».
Апокастасис (греч. - возвращение в прежнее состояние, восстановление) – понятие, посредством которого обозначалось необходимое возвращение вещей в свое былое обличье. Христианский теолог Ориген не исключал из процедуры полного "спасения", просветления и соединения с Богом (независимо от их воли) всех душ и духов, даже дьявола, а также постулировал вследствие этого временный характер мук грешников в аду. В 6 в. церковь объявила такие мысли ересью, что не помешало им проявиться вновь в 9 в. в воззрениях Иоанна Скотта Эриугены, отрицавшего сущностную реальность зла, которое, по его мнению, существует лишь как собственное отрицание, как "ничто".
Прана (буквально на санскрите означает «жизнь», «дыхание» или «постоянное движение») — одно из центральных понятий йоги и традиционной индийской медицины, понимается как жизненная энергия, жизнь.
Аум/Ом (санскр.) — в индуистской и ведической традиции — сакральный звук, изначальная мантра. Часто интерпретируется как символ божественной троицы Брахмы, Вишну и Шивы, квинтэссенция Слова. В соответствии с ведическим наследием, считается, что звук ом был первым проявлением неявленного еще Брахмана, давшим начало воспринимаемой Вселенной, произошедшей от вибрации, вызванной этим звуком. Звук «Ом» является самым священным звуком в индуизме. Помимо олицетворения индуистской божественной троицы, он, сам по себе, является наивысшей мантрой, символизируя собой Брахман (высшую реальность) и Вселенную как таковую. Три его составляющих (А, У, М) традиционно символизируют Создание, Поддержание и Разрушение — категории космогонии Вед и индуизма.
Архат (санскр.«достойный») — в буддизме — человек, достигший полного освобождения от аффектов и вышедший из «колеса перерождений», но не обладающий всеведением Будды. Становясь архатом, человек достигает нирваны только для самого себя и не стремится ни к чему другому. По воззрению махаяны, будды побуждают архатов выйти из эгоистической «нирваны для себя» и вступить на путь бодхисаттвы.
Бодхисатва,(санскр.буквально, «существо, стремящееся к пробуждению») — в буддизме человек (или иное существо), который принял решение стать Буддой. Побуждением к такому решению считают стремление выйти из бесконечности перерождений — сансары и спасти все живые существа от страданий.