Александру Буевичу
Оторванному от времени, места и действия,
выпавшему, как снег в южной столице,
на её тротуары, знакомые с детства
и узнаваемые, как спица,
проколовшая сердце почти по Гринвичу
(от Южного полюса к Северному),
остается застыть, понимая, как верно
ужас смерти соответствует ее имиджу.
А потом — улыбнуться, оттаять, поскольку
ещё вьётся твоя дорожка, верёвочка, вервица,
хоть планета, посыпанная свежей солькой,
из-под ног уходит. Но всё-таки — вертится!…