тьма скрипит, как будто вата, раздирая жадно уши,
и во тьме лица не видно и не видно ничего,
и в холоднострастной позе улыбается cтату’я
и на мраморные плечи просит руки положить
и холодные подъезды рассмеются громозвучно,
в них не слышно поцелуев, там стоит железный гул,
и о шаткие ступени, о железные ступени
разобьются поцелуи и поскачут вниз по ним
и спеша куда-то снова без заботы и без дела,
и спеша куда-то снова, ты невольно там пройдешь,
там средь смрада грохот адов – в пасти лифта-людоеда
я срываюсь прямо в пропасть и спокойно хохочу
на полу среди окурков и другой столетней дряни
я лежу, как зверь изранен, прислонясь к глухой стене,
и промозглый странный воздух я вдыхаю без опаски,
я лежу меж этажами, обнимая пустоту
здесь ступают башмаками сорок третьего размера,
здесь проходят экс-девицы на железных каблуках,
я бросаюсь прямо в ноги и целую даже ноги,
но никто из них не хочет даже бровью повести
поливальные машины поливают безучастно
и смывают поцелуи белопенною водой,
поцелуи остывают и куда-то уплывают,
я кричу им вслед напрасно – жизнь замри, мечта постой