Искал он пулю много лет –
одна картечка…
Но вот уж пуля… пистолет:
осечка!..
Часок… он снова взял на мушку,
вдул в дуло слово,
нажать курок, убить игрушку:
осечка снова!..
Живет давно, сто тысяч лет
как папонт,
но мамонтов давно уж нет,
где мамонт?
И мысль как девушка, точнее,
моложе жижи –
ее ню юнее <--
Не с ней лежи же!
Богов нема,
ни иудейских,
ни ислаВских,
стихов и света кутерьма –
вне храмов православских.
И Будда,
как бы и в башке,
но по прямой ползет кишке.
Так и физическая вера,
что измерения ведут
к венцу, где истины редут –
такая же, как бог, химера.
Ползи, печальная печаль,
подобная мечу,
печаль моя прочна, как сталь.
Но-но!
Я так шучу!
Смысл лижет
логика, собака
мозгов,
и слизывает суть из бака
тех неизменных берегов,
в которых вечный океан
непознаваемого плещет,
протуберанец солнца, пьян,
и все трепещет!..
Судьба слепила грамотным
его за 8 лет,
и этот странный вам поэт
стал папонтом и мамонтом,
и зерна отделил от плевел,
и сдул шарады толстый пепел.
Играет джаз без берегов,
срывает шляпы с дураков.
Но нет вины ни у кого,
как нет и бога самого…