Уехать в глушь, оставить всё как есть,
возращивать сорняк и жить как леший
(то ставня скрипнет, то собака сбрешет
и больше – ни души). Благую весть
с утра запить топлёным молоком
и слушать, как расщёлкивает почки
летяга-ясень. Не писать ни строчки
и не злословить больше ни о ком,
а просто жить. Разгадывать загадки
кроссвордов, теософов и планет.
Чеканный профиль на груди монет
сличать с твоим (достойного легата)
и находить похожесть в мелочах
(как то: ушная раковина, нос,
на лоб налипший завиток волос
и даже гнев, притушенный в очах).
Ты так похож, мой дорогой сократ,
на эту златоносную античность –
умён и тих. А я, твоя ксантиппа,
(хотя и добродетель много крат)
всё так же несговорчиво упряма.
Но ты благоволишь. По вечерам
мы будем совершать прогулки в храм
(семь вёрст налево и всё время прямо)
для тихих незатейливых служений
(ты – музам, я – таинственным богам,
в которых ты не веришь ни фига,
но терпишь, потому что я блаженна).
Потом, оправив службу, два часа
потратить на обратную дорогу,
затеять спор про неподкупность бога
и про опята в тутошних лесах.
Ты, распаляясь, будешь скорить шаг,
увещевать прислушаться к законам,
а я, не поспевая, слать вдогонку
горячности, словами мельтеша.
Ну что поделать, я люблю софизмы
(меня забавит их нестройная гурьба),
а ты – меня, и наша вечная борьба
исполнена хлопот и героизма.
Но это есть счастливая судьба.