Я ведь правда помню твоё тело...
Я от него в восторге всегда был. Такое пьяное и красивое, развратное и податливое, дико талантливое и доступное для грубых солдат и матросов. Я очень любил слушать, как оно поёт в портовых кабаках. В его негромких вибрациях я слышал боль убитого детства, страх жестокой жизни и безграничную любовь к этому ****скому миру.
Мне кажется, ты променяла бы своё тело на какое-нибудь другое. На жир какой-нибудь скучной фройляйн из благополучной семьи досточтимого бюргера. Даже если бы оно было отвратительно некрасивым и не умело петь, пить и трахаться. Своё ты не любила, хоть и боялась, что ему может быть больно.
Меня пронзил священный трепет, когда я вышел из тюрьмы и наконец-то ты позволила овладеть своим телом. Как ребёнок, которого наконец обняла холодная и безразличная мать, что выглянула из запоя десятилетия номер девять. И когда твоё тело опять меня отлучило от святого себя, я стал похож на побитого щенка, который не понимает, почему такие родные и тёплые руки его больше не гладят. Я превратился в ошмёток речного ила в руке пьяного рыбака. В сопливо-слезливую медузу в руке любопытного ребёнка, который с брезгливым интересом интересом наблюдает, как некогда живые сопли склизко разливаются между пальцами.
Да ты помнишь, наверное.
.................................
.................................
.................................
.................................
.................................
Фашист из десятого заградотряда не дрогнет, стреляя в спины людей, отправленных встретить святую смерть на минах нашего направления атаки. Не дрогнет, когда пьяные фашисты из СС будут серпами вырезать на его пятках свастики и дробить молотками коленные и локтевые суставы.
Он будет помнить развратные запахи твоей ****ы, водки и чужой спермы между твоих голодных до секса ног.
Он будет помнить святость
Твоего
Великолепного
Тела.