Пью одиночество соломинкой весны,
Блаженство тихое наедине с собою:
Так надоел, я от тебя не скрою
Мир черно-белый, Господи, прости.
А за стеклом ныряют воробьи
В сугробов ноздреватые горбушки.
Почти двенадцать, вот ударит пушка
На Петропавловке, и мне пора идти…
Не время знать, кто нужен, кто не нужен...
Не тронут лед, и сведены мосты.
Ах, к глянцу сапожка в заиндевелой луже
Хоть чуточку б прибавить синевы.