Медитация
Шаг времени в себе остановив,
Приобретаешь силу, для которой
Сравненья нет и измеренья нет.
По-современному, так это - круто.
И каменный в тебе звучит мотив,
И мускулы вмонтированы в горный
Массив. Где через перевалы лет
Раздастся милый вздох: «Какое чудо!
На свете лучше места не найти!
Мы прибыли. Здесь тихо и просторно.
И каменный мне нравится портрет…»
А на твоих часах прошла минута.
* * *
Семейство проснулось от шума скандала –
Взорвалась жена: «Боже, как я устала!
По дому разбросаны краски, холсты…
А где же, мой миленький, ласки, где ты?
Ведь я не девчонка, мне столько уж лет!..
Как долго еще мне выслушивать бред?!.»
Ах, как же хотелось ему возразить:
Пойми мою душу, потребность творить,
Прославленным стану – все будут любить!..
Затем встрепенулся. Стал печку топить.
* * *
Я никогда не пытался изменить мир.
Это глупо, безнадежно, самонадеянно.
Я просто надел милицейский мундир,
И старался поступать справедливо и разгневанно.
А в душе старался я мир понять.
Это дается непросто, когда ты опричник.
Сообщаю с радостью, что получилось на пять.
А мелочи вспоминать неприлично.
* * *
Косою темной задуши…
А. Блок.
Меня однажды посетила
Та дама с темною косой –
Расчесана была так мило
И покрывала всю, босой…
Прелестное она созданье,
Умом и красотой взяла.
Едва заметно увяданье:
В сердцах сыночком назвала.
Меня боишься ты напрасно,
С улыбкой молвила она.
Ведь я, как женщина, прекрасна –
Колодезь неги и огня.
Потом сказала: «Милый мальчик!
Тебе дано поэтом быть.
Где твой дорожный чемоданчик?
Нас никогда не разлучить».
Является средь крика, хлама!..
К кому-то – с острою косой.
Поэтов душит эта дама
Своею темною косой.
* * *
Я растворюсь в небесной синеве.
Я отдождюсь в глубокие озера.
Укроюсь сладко в девственной траве.
Густым туманом спеленаю горы.
* * *
Раздевалась женщина. Медленно. Желанно
Улыбалась в зеркало, подмигнув себе.
В ней весна проснулась. Видно, долгожданный
Намечался резкий поворот в судьбе.
Падали одежды нехотя, лениво
На пол с ног сползали темные чулки…
В этом одиночестве и предстало диво,
Раскрывая миру страсти уголки.
* * *
Мне твоих не надо обещаний.
Оставайся чистой и свободной.
Да не будет у тебя печалей
От поры весенней, безотчетной.
Оставайся радостным ребенком,
Беззаботной и неукротимой.
Отдавайся миру смехом звонким!..
Потому что сладко быть любимой.
Гадалка
1.
Не хочу кибитку золотую –
Я друзьями сказочно богат.
Покажи сноровку колдовскую –
Разложи мне карты наугад.
«Скорбная фигура у порога,
Дом казенный, дальняя дорога -
Всероссийский скучный долгий путь,
А в конце… туз пик! -
Не обессудь».
2.
Миг счастья был короче,
Чем взмах ресницы…
Петрарка.
Время, как взмах ресниц, -
Старость стучится в двери.
Ночь, микстуры и медицинский шприц
Мне нагадала Мери.
Почему же я верю в счастье,
И пыхчу в спортзале вновь?
Целовать мечтаю в запястье
С закрашенной сединой любовь?
* * *
В небесных дебрях я искал алмазы,
Их огранял настойчивым терпеньем.
И вдохновеньем отзывался разум.
А сердце, сердце… лишь сердцебиеньем.
А между тем в простой дорожной пыли
Я находил волшебные каменья.
Они с рожденья рядом с нами жили,
И потому достойны восхищенья.
Воистину, не видим то, что рядом,
Воистину, язык забыли свой,
Не ведаем, что пошевелишь пряди,
И космос зашевелится живой.
Российским адвокатам.
Томясь от дум и солнечного гнета
Трепещет мир в сосуде голубом.
И слышится в усилии людском
Служения торжественная нота.
Благословен наш любопытный люд!..
Наш славен труд. Не знал бы он преграды!..
Но хочется таких найти минут,
Чтобы сберечь нам жизненные клады.
От века я страшусь земных уныний.
Но почему так ищем мы приют,
Где б сохранить все то, что знаем ныне,
И что потом нам с гордостью зачтут?..
* * *
Я за кулисами пылал,
Как крепкий Хлебный спас.
На сцену вышел. И сыграл.
Чтоб ахнул весь Кузбасс.
Но некто мне, зевнув, сказал:
- Посредственный игрок.
Вот я бы вышел… Бросил в зал…
Я б сделал все, что мог.
Спасибо зрителю тому,
Что недоволен всем.
Я знаю, что его пойму.
Не сразу. Не совсем…
Но я прощу его накал.
Учту его наказ.
Я за кулисами пылал,
Как крепкий Хлебный спас.
* * *
День завершен. А завтра тебе
Судьбой предназначена новая веха.
Звонко окликнет на скользкой тропе
В час расставания горное эхо.
Остановись, посмотри, человек,
В этот раскрашенный яростно мир.
Ну неужели прощанье на век,
И мой звонок – из космических дыр?
Помни улыбку ребенка и смех,
Чей устремлен в неизвестное взгляд.
Линии света пленяют нас всех,
Краски, светясь, о любви говорят.
Помни до боли прозрачное небо,
Преданно сникшие шорохи трав,
Розы, всплакнувшей, изогнутый стебель,
Все, что осталось, преданием став…
Голос вселенной так страстно звучит,
Овладевает пространством земли.
Он нам с тобою бессмертье сулит.
Помни об этом и дух закали.
* * *
Мы люди, мы прописаны в истории.
Нам не исчезнуть в страждущем огне.
Наш грех не в иорданской акватории –
Шумит и стонет в вышине.
Отмоет сам Господь за облаками
Стенания растоптанной любви.
…Но только те, что грех познали сами -
Познали свет…
как трудно быть людьми.
Новый русский
У сирых прошу подаяние,
Богатым пятак подаю.
Что ж греет второе дыхание
Остывшую душу мою?
Подайте мне ваше терпение
На паперти жизни стоять!
Так чувствовать сердцебиение!
Ключ жизни в ладонях держать!
Подайте мне дар сокровенный –
Угадывать издалека
Жар близкой души во вселенной!..
Да не оскудеет рука.
Подайте вакцину к ударам
Судьбы, непреклонность к грехам,
Достойную собранность к карам!..
Уж я, кому надо, подам.
Рыбари
Как сплетены в канаты судьбы!..
И копошатся средь сетей
Дрожащие тела и руки,
Запутавшихся в них людей.
Страстей клубок! Нет влаги в горле,
Кровь запеклась в моих висках,
Мысль прерывается в аккорде
И затаился в сердце страх…
Вдали от суеты житейской,
Где шум Томи ласкает слух,
Природа пробуждает веско
Мужицкий самобытный дух.
* * *
Если ветераны – значит раны.
По годам и сам я – ветеран.
Не зовут к себе телеэкраны,
Для себя я сам – телеэкран.
Захочу – стихи читаю ярко.
Я пишу их для родной страны.
И любая мелкая помарка –
Как удар бандитский со спины.
Спросите: ну кто я? Просто Толя.
Адвокат и не миллионер.
На своем всегда играю поле,
Бывший воин, милиционер.
* * *
Ты со мной осталась до утра.
На душе спокойно, безмятежно.
Шепчемся о чем-то страстно, нежно.
К нам судьба безжалостно добра.
За окном луна или звезда?
Сброшены последние одежды.
Наше время – океан безбрежный,
Мы с тобой – навеки, навсегда.
* * *
Ах, милый Геннадий Сергеевич,
Достойная голова!
Давай-ка послушаем в сенях,
Как шепчутся в печке дрова.
Доносятся фабрики ритмы
И прочие звуки слышны…
Давно мы с тобою отвыкли
От этой живой тишины.
Давно уж достойны, пожалуй,
Мы более радостных дней.
Нас время с тобой объезжало,
Как диких сибирских коней.
Нас мудрая жизнь уводила
В огонь, где в дыму и в пыли
Рождалась могучая сила…
И мы с ней достойно прошли.
Ах, милый Геннадий Сергеевич,
Ведь есть у защитника тыл!..
Хоть сени, где нечто извечное…
Лишь свежий бы воздух гудил!..
Теперь под патлатой рябиной
Уютно, тепло нам вдвоем.
Нам есть что припомнить, прикинуть
В вечернем раздумье своем.
* * *
Не надо бурных объяснений.
Расслабься и сюрприза жди.
Судьба капризна.
Чрез мгновенье
Она нас встретит впереди.
……………….
И будет дорог каждый миг.
Забудем ссоры, памятуя:
Огонь, огонь в душе горит,
А губы просят поцелуя…
* * *
Где б ты ни был, в любом измерении,
Осмысляя намеченный путь,
Стань посланником чудной материи
И радетелем родины будь.
Не поддайся губительным слухам,
Что загадочна эта страна.
Доверяй больше сердцу и духу,
Как прекрасна, открыта она.
И усилье не будет напрасно.
Мысли все - продолжаются в ней.
Очищает людей и пространство
Вся история прожитых дней.
Верь тому, что сердечко запомнит.
Ты – носитель космических грез.
До конца будет занавес поднят
Надо всем, что в дневник ты занес.
Что я в жизни постиг в полной мере?
Не забыть отчий дом!.. Не забыл.
Да и людям я искренне верил.
Значит честным и с родиной был.
* * *
Прекрасна жизнь. И праздник не стихает.
Природа нам несет благую весть.
А я люблю. И каждое дыханье
Дарю я миру с гордостью. Я есть.
Бокс
На ринг он вышел, не робея,
Хотя и рисковал судьбой.
Не походил он на злодея
И прибавлял из боя в бой.
Толпы грохочущая прорва,
Перчатки – пригоршни гранат.
И вот противник смят и взорван,
Спиною ощутив канат.
Но почему бесстрастны судьи?
Клокочет яростью душа.
И продолжает из орудий
Палить из всех он, не спеша.
Он бог. Его движенья четки.
Идет удар за разом раз.
И черные его перчатки –
Как точки после веских фраз.
Противника судьба накажет
За дерзость и за простоту.
И рефери: «Нокаут», - скажет.
И боя подведет черту.
И вот уж на коленях стоя,
Он над соперником поник.
Не для победы, а для боя
Всходил боец на этот ринг.
* * *
Судьба носила долго нас.
Осиротел наш дом.
И в очаге огонь погас -
Согреемся своим теплом
.
Молитву робко прошепчу.
Забуду боль недуга.
И окунуться захочу
В глаза твои, моя подруга.
Средь ежедневной суеты
Твержу я для себя:
Есть в этом мире: я и ты, -
Одну тебя любя…
Памяти судьи Ю. Богданова.
1.
Богданова не стало Юры.
Такая вот стряслась беда.
Ушел неведомо куда
Ревнитель правого суда,
Противник спешки и халтуры.
А вроде не страдал здоровьем
Наш великан среди судей…
Порой стыдливо хмурил брови,
Вникая в пустоту страстей.
Сам не сфальшивил ни на йоту –
От ржи оберегал закон.
Мог гром метать, течь слаще меда,
Как достославный царь Солон!
Какая странная идея…
Причем здесь этот древний грек?
Наш век новей, но не мудрее -
Тоскует по героям век.
Так вот… И был героем Юрий!
Поддержит нас юристов хор.
И как бы бровь в суде не хмурил –
Чтил милосердный приговор.
На отдыхе, вдали от гула –
Лишь моря гул вдыхал сполна! –
Какой же бред, что захлестнула
Его летейская волна!..
Богданова не стало Юры.
«Все прочее –
литература!..»
2.
Уходя в мир иной, в мир иной,
Он не взял никакие пожитки,
Лишь сыночка погладил рукой.
Безутешно вздохнули прожилки.
Поклонившись родному всему,
Приобщен был к землице, где предки.
Мать безмолвно тянулась к нему,
Опираясь на плечи соседки.
Пока живы – как будто в гостях.
Заиграются чувства - в привычку.
На бескрайних небесных путях
Мы продолжим наш спор-перекличку.
Там не холодно, не горячо…
Прокричу я стихи через бездну!
А ты – рядом.
Ты тронешь плечо:
«Как родные? Мне так интересно…»
У надгробия молча стою,
Удивляясь портрета улыбке.
Ясных глаз твоих блеск узнаю.
Просто все.
Как на старой открытке.
Тореадор
В душе горит огонь борьбы.
Песок и кровь – твоя природа.
Гордись же баловень судьбы –
Ты честь испанского народа.
Все тело шрамами покрыто,
В глазах сверкает битвы страсть.
В толпе рыдает сеньорита,
К тебе на грудь готова пасть.
Толпа желает крови, смерти,
И ей не важно даже, чьей.
Природа этой круговерти
Не чтит соперников слабей.
Вот взроют вновь песок копыта,
В попытке яростной броска.
В волшебном танце, деловито
Блеснуло острие клинка.
Тореро, знай, что жизнь, как миг! –
Трубы звучит призывный зов.
К тебе стремится грозный бык,
Судьба на краешке весов.
В смертельной схватке бык и ты.
Но за тобой твоя квадрилья.
Блеснул клинок из темноты,
Повержен бык, шумит Севилья.
Еще кипит борьбы задор,
Еще не смолкли туш, сирена…
Плащом взмахни, тореадор,
Да так, чтоб взорвалась арена!
«Кадиллак».
Стоит Земля еще на трех китах.
И даже телефон – большое чудо.
Откуда же тут взялся «Кадиллак»,
Среди пролеток? Будто ниоткуда.
Быть может, оттого, что я в летах,
Что старый век уж не такой зануда,
Я вижу, как музейный «Кадиллак»
Петляет средь гуляющего люда.
Давно я понял: все уже не так.
Автомобилей свора. Жить не худо.
…Плутаю, как старинный «Кадиллак»,
А из контор стрекочат «Ундервуды».
Апокриф
Его вели с рассветом на расстрел,
Толпа зевак затравленно шепталась.
На небо с сожаленьем посмотрел:
Ах, Боже мой, что с Родиною сталась!
Хотел Россию вытянуть из тьмы,
Предчувствовал – сам будет под прицелом
В стране, где от сумы и от тюрьмы
Ввек не уйти святым и офицерам.
Последний взгляд. За что меня вы так?
За то, что был я русским адмиралом?
…Был похоронен в проруби Колчак.
На одного героя больше стало.
* * *
Дом на улице Боброва.
В помещеньях тишина.
Стол, рояль. Питье готово.
В фотографиях стена.
Взгляд усталый у Титенко.
Голубятников цветет:
Лик пунцового оттенка
Перед взорами плывет.
Будет встреча у Боброва.
Разговоры о делах.
У Венцковской нега снова
В удивительных глазах.
Соколов стихов не пишет.
Шишкин «ставит», да не так!
Быкова приколы Миши
Штыпс оценит на пятак.
Но уютно в этом доме.
На душе всегда тепло.
Накачало в метрономе –
Счастье на сердце легло.
Ну а вот принцесса Настя.
Доброта – твой пьедестал.
Просто счастья, просто счастья
Я певице пожелал.
В жизни все неразделимо.
Ты с друзьями и со мной.
Настя – значит быть любимой.
И земной, и неземной…
* * *
Туман непроглядный, нет света…
А в сердце – большая звезда.
Я звал тебя Жанной, Жанеттой.
Была ты со мною всегда.
Тогда над путями моими
Горели чужие огни.
Затмили лицо твое, имя –
Мне все исказили они.
Но беды, дожди и метели
Не властны над нашей судьбой.
Мы все же в любви преуспели!..
Была ты, родная, со мной.
* * *
Чудотворным молились иконам,
Призывая на помощь их вновь.
А на сердце под такт перезвонам
Закипала варяжская кровь.
Эх, не видеть мне жизни с любовью,
Вместо этого скука и тлен!
Мне б прильнуть к твоему изголовью,
Маргарита, Матильда, Элен…
* * *
Похожа на павшую с неба звезду
Прекрасная Настя купалась в пруду.
Заметив у берега ворох белья,
Явился туда любознательный я.
Увидев меня от себя в трех шагах,
Проказница Настя воскликнула: «Ах!..»
В ответ я и слова промолвить не мог,
Пылал до небес, как соломенный стог.
Взирая с улыбкой на муки мои,
Привстала девица из водной струи.
Что разница в возрасте – мелочи, вздор!..
Все снится: сидим мы в воде с этих пор…
Реченька
Баллада.
Он шел по жизни в поисках тепла.
А за кустами реченька текла.
А он себя непонятым считал,
И радуги-дуги не замечал.
Он изрекал: «А вам, друзья, слабо?..»
Не понимала реченька его.
И речь его сама собой текла –
Без реченьки, без радуги-тепла.
И вот однажды на его пути
Свернула речка: нет, не обойти.
Не слышно перекатов-переправ –
Лишь бедрами колышется средь трав.
Неторопливо реченька текла -
Звала его. Назвала. Зазвала…
И взявшись за ссутуленные плечи
Сама пришла несчастному навстречу.
И он на миг как будто отошел,
На годы что-то новое обрел.
Я спросил…
Я спросил у модного поэта,
Как живет и множится строка?
Есть ли толк в жеманности сонетов,
Если мысль от них так далека?
Если в слове нету правды, чести,
Даже пользы слово не найдет,
Вместо точки - лишь пустое место!..
Кто же к этой книге подойдет?
* * *
Памяти Чингиза Айтматова.
Я говорил: отец, отец!
Вот гениальности венец!
Все рукоплещут мне в округе,
Вольготно жить без пота и натуги.
Когда-то был безвестный я пастух
В окраине российской, в деревушке.
Теперь таких не сыщешь двух.
Так что мне ударяет по макушке?
Отец ответил хвастуну:
То мысль народа яро бьется!..
Но коль ты станешь чужд ему,
То вряд ли до чего-то доберешься.
Не раздувайся от похвал.
Пусть жалость чашу переполнит!
Где б ты слова для песен брал,
Когда родной народ замолкнет?
Завет мудреца.
- Нет в нем пользы настоящей,
Вред приносит людям он -
Не поможет в жизни спящий. -
Говорил мудрец Солон. -
Лечат хвори три лекарства,
Держат счастье три кита:
Без измены, без коварства -
Честь, любовь и доброта.
* * *
Снова хочется в детство вернуться,
В сказку милую, добрую, хрупкую,
В волшебство с головой окунуться...
Пусть не надолго, на минутку бы!..
Пропылить босоного деревнею,
Где все звуки и краски другие.
Вижу папу и маму вне времени -
Вечно светлые, вечно живые.
В чистых водах реки дремлет месяц,
В небесах тишиной верховодит.
Я душою все тот же младенец!..
Вот усну – сразу детство приходит.
Дружеский совет.
К.Н. Якушеву.
Пребываешь в хвори и тоске?
Баньку посети на Пчелобазе.
До чего приятно на полке
Распустить себя в парном экстазе.
Жилочки и косточки гудят,
Проливаешь водопады пота,
Дружбаны о чем-то говорят…
Ну а банщик? У него работа.
Что за нежный, девственный парок,
Веничек березовый, взбучистый!..
Мне самой природой дан урок -
Чтобы был душой и телом чистый.
Чтобы вновь обрел я идеал -
Он не там, где сила и богатство.
Только в русской бане отыскал
Я свободу, равенство и братство.
Самоубийца.
Ну что же застыл ты у края,
От темного чувства сгорая?
Шагни в незнакомую бездну –
Вся прошлая жизнь бесполезна.
Проделай последний свой шаг –
В делах суета и бардак.
А там ведь не будет страданий,
Измен, череды расставаний…
Как ты и хотел,
до конца –
Горчинки-морщинки лица
Родного исчезнут!.. Обида
Побуквенно будет забыта.
Безумец, застывший у края,
От темного чувства сгорая,
Ну что же в траву ты залег,
Ведь так этот шаг недалек?!.
Футбол
Мужские Гусу Хиддинку забавы
Приснятся и в Голландии родной.
Выводит россов он на поле славы,
А земляки качают головой.
Теряешь, Гус, отличных компаньонов,
На кой те сдался их командный цвет?
Мы б дали тебе больше миллионов,
А ты раскрыл военный наш секрет.
Тотального футбола мы не ждали,
Еще обидеть шведов кто бы мог?..
Но как же все болельщики стонали,
Когда и нам отвесили пинок!
Мы в шоке все от русского сюрприза,
Ведь в памяти их сербский марш-бросок.
История, устав от аневризмов,
Дала не чемпионский нам венок.
И пробудился лучший тренер мира,
Но сердце всколыхнул победы гром:
«Россия – чемпион!», «Нет лучше бомбардира!..»
Чем русский царь. С его голландским сном.
. . . . . . .
Шахтер.
Бывшему директору шахты «Чертинская»
Ю.А. Лямину.
Цвет выгорел шахтерского мундира.
Но он все батя, вдохновитель, бог.
Бывает, даст природа командира –
Ну а оспорить это кто бы мог?
Вот он стоит у каменного грота.
И седина – на всех семи ветрах.
- Работа теплая. Подземная работа.
Лишь дураку – ни горечь и ни страх…
Мотался между матом и молитвой,
Живым остался, помнит боль утрат.
Ручной забой - приснится ж поле битвы!..
Где он всегда дышал с друзьями в лад.
Бурлит душа матерого шахтера.
Начальствует в нем множество затей.
- Ну, господи, какая же умора! –
Природу видеть, женщин и детей…
- Остановись! – кричу ему прилюдно.
Но вот дела: наш уходящий век
Прошит сурово судьбами, как будто
Иного не достоен человек.
* * *
Не интеллект, не дарованье
И не уменье рифмовать
Не могут дать нам основанье
Себя поэтом называть.
Одни берут своим талантом,
Другие каторжным трудом.
А я пишу назло педантам,
Что по ночам строчат пером.
Я не поэт. Я из бедлама.
Мне это Званья не сулит.
Чему-то радоваться рано,
Пока не утвержден Вердикт.
Кто?.. Мой учитель? Почитатель?
Кто? Критикан на склоне лет?..
Его Величество Читатель
Поэта выдаст мне билет!
* * *
Я - майор в распахнутой шинели.
Обухом в висок: хворает дочь.
Как же мы с женой ее хотели!..
Вечностью течет за ночью ночь.
Доктор ищет слово в утешенье,
Персонал тревожится за нас.
В памяти застыло выраженье
Не по-детски молчаливых глаз.
Бакулевский центр.
И дочь ожила.
Радостью наполнен белый свет.
Слабо улыбнулась через силу,
Этот миг мы ждали много лет.
Поклонились доктору неслышно,
Я присел с опаской на кровать.
Мама из палаты тихо вышла,
Чтобы дочке слез не показать.