Закоренелым атеистам
Всего привычней – отрицать.
Их совесть остаётся чистой,
Когда есть подпись и печать.
«Всё подвергать сомненью» - принцип,
Которым атеист живёт.
По логике сверяет мысли,
А чувствам счёт он не ведёт.
Какие чувства у машины?
Поесть-поспать не тяжкий труд.
Бывает, гнёт в труде он спину:
Быть может премию дадут.
Друзей по связям выбирает.
Врагов готов всех растрелять.
Он Слова Божьего не знает
И не стремится Его знать.
Под рамки сводок и событий
Свой подгоняя атеизм,
Живёт, как будто, по наитию
И всюду сеет пессимизм.
От вида денег веселеет.
От золота впадает в дрожь.
Без зависти жить не умея,
Распространяет щедро ложь.
Авторитет его – зазнайство
Таких же «умников» как сам.
Да только мнимое всезнайство
Даёт, порой, и по зубам.
Тогда, когда в пути коротком
Забрезжит окончанья свет,
Он станет маленьким и кротким,
Чтоб дал, хоть кто-нибудь совет.
Как объяснить и что поделать?
Ведь жизнь промчалась без следа:
Не важно, что и как он делал,
Всё суета и ерунда.
Друзья «надёжные» забыли.
Подруги пляшут без него.
Все те, кто лишь вчера любили,
Ушли. Нет рядом никого.
И крик отчаянья ужасный
Безмолвно устремится ввысь:
Неужто выбор был напрасным,
Что так провёл бездарно жизнь?
Что жил греховно, недостойно,
По трупам к цели, скалясь, шёл
И. вот, и дел и чувств покойник,
Он ничего не приобрёл.
Его душа пуста, как сито.
Просыпан весь песок добра.
Он у разбитого корыта,
А жизнь – в корыте том дыра.
И в миг последний, сожалея,
Он обращается к Тому,
Кого хулил, сил не жалея,
На радость миру своему.
Стоит коленопреклонённый,
Гол как сокол, как в первый час,
Когда пришёл в мир полудённый,
Что с ним прощается сейчас.
Он молит и кричит, и плачет,
Белугой раненой ревёт.
И сердце в диком страхе скачет:
Наотмашь ужас смерти бьёт.
И только Милостью Господней
Дано помилованным быть,
Чтобы после стольких лет злословья,
Учиться верить и любить.
Надежды расправляя крылья,
В себе увидит с высоты,
Взамен душевного бессилья,
Души прекрасные черты.
Молись и будешь ты услышан,
Не только в свой последний час.
Господь велик! Нет счастья выше,
Чем то, когда Он слышит нас!