Трезвонил день в преддверье Воскресенья.
С дерев слетали, радуясь, грачи
и продвигалась очередь к спасенью,
во храме освещая куличи.
И добрые, приветливые лица
светились в ожидании чудес,
чтоб в общем гласе в ночь святую слиться:
«Христос Воскрес!», «Воистину Воскрес!»
И в состоянье светлого полёта
вселенского доверья и тепла,
всем певчим вторя благостное что-то,
и я куличик, радуясь, несла.
Забыв про то, что есть печаль на свете,
забыв про то, что есть на свете зло.
Но бранью вдруг хлестнуло, словно плетью
и смрадом самогона обожгло!
И вывалилась из открытой двери,
как из развёрстой пасти, нагишом,
расхристанная Божия потеря
в обличье женском, чуть полуживом.
Казалось, небо под ноги упало,
и мне в лицо дохнул зловонный ад,
а женщина, качаясь, проплывала…
и был чужим потусторонний взгляд.
И вспомнились те радостные лица,
и праздничные свечи у Творца,
но каркала надрывно злая птица
и сеяла сомненье у крыльца.
И болью в сердце множилось проклятье,
вращая дней пустых коловорот…
Зачем Христос решился на распятие?
Затем ли, что и в этот раз спасёт!?
И всё ж, казалось, что во мраке тесном
немыслимое зло произойдёт,
что Божий Сын сегодня не воскреснет
и к вечной жизни нас не позовёт…