На мысль о том, что будет Там...
Окутан в сумрак непроглядной тени,
Меж двух камней чернеет узкий вход,
И в глубину ведущие ступени
Глухая дверь ревниво стережёт.
В минуты тяжкие, в своей спокойной вере
Без колебания на всё идти готов,
Не раз я подходил к закрытой этой двери
И руку клал на роковой засов.
И вот теперь знакомое то слово,
Которое себе я с юности припас,
С которым вечно жил, я повторяю снова,
К порогу подойдя уже в последний раз.
И становлюсь пред ним без признака боязни,
Единственным желанием томим
В неодолимо тянущем соблазне
Проникнуть в тайну тьмы, лежащую за ним.
Быть может, здесь, за этими дверями,
Прилёг дракон, свернувшийся клубком.
Он грудь мне разорвёт железными когтями
И сердца огненным коснётся языком,
И развернёт моей он жизни повесть,
Ища среди событий, действий, лиц,
Как покарать смутившуюся совесть
За грех непятнанных и пятнанных страниц.
Иль оправданье мне отыщет он в отраве
Перенесённых мной мучительнейших дней –
Тех двадцати годов, которые я в праве
Брезгливо выкинуть из памяти моей.
Иль это путь в страну клубящихся туманов,
В мир сумрачный за гранью звёздных сфер,
В мир призрачных громад Левиафанов,
В который Каину взглянуть дал Люцифер?
Или, из хаоса плавящего горнила
Живой пылинкою забросивши в Космос,
Меня всё та ж неведомая сила
Отжившим атомом вернёт назад в хаос
И, вновь создав, оденет тканью плоти
И возвратит в движенье бытия,
В непрерываемом держа круговороте,
Где будут свет и тьма, но где не будет «я»?
Но где бы ни был я: в активе иль в пассиве -
Мне предстоящий путь суров и одинок.
И, может быть, в конечной перспективе
Окажется один чудовищный «бобок»?
А может быть, меня там Згривец встретит,
Присмотрится, узнает, обоймёт
И крикнет в радостно ликующем привете:
«Никак, Лингвардт? Ну, слышь, ко мне во взвод!»
В гаданиях моих ни смысла нет, ни проку.
Всё сбудется, что быть должно теперь.
Я к роковому подошёл порогу
И широко распахиваю дверь!