Мой одинокий старый дом
Намедни посетил
Шутник по имени Бим-Бом,
Меня он веселил.
Он говорил мне ни о чём,
Высовывал язык,
И я сказал ему: «Бим-Бом,
Какой же ты шутник!»
«Как складно», - я сказал ему, -
«Толкуешь ни о чём!»
«Всю жизнь учился ничему», -
Ответил мне Бим-Бом.
«Давай-ка мы с тобою – бом! -
По чарочке нальём,
Давай-ка мы с тобою – бим! -
На славу посидим!» -
Сказал мне Бим, сказал мне Бом,
Подпрыгнув кувырком,
Сказал мне Бом, сказал мне Бим,
Нет, он неисправим!
Налил себе он чарку – бом!
Налил мне чарку – бим!
О чарку чаркою - дин-дон!
Как весело сидим!
И вот он встал, повел плечом,
Пустился в краковяк,
А я сказал ему: «Бим-Бом,
Какой же ты чудак!»
А он выводит молодцом
Ногами кренделя!
Раз крендель – бим! Два крендель – бом!
Весёлые дела!
«Ну задал жару ты, Бим-Бом!
Садись и отдохни,
Заешь-ка чарку огурцом
И суп-жульен хлебни.
Да ты и вправду весельчак,
Каких не видел свет,
Развеселил меня, да так,
Что прямо спасу нет!»
Сидим, толкуем ни о чём,
В беседе зная толк,
Гляжу, задумался Бим-Бом,
Стал грустен и примолк.
Молчит, насупился сычом,
Печалью одержим,
Слеза упала на пол – бом!
За ней другая – бим!
«Да что такое? Дело в чём?
Бим-Бом, чего ж ты сник?
Тебе ль печалиться, Бим-Бом!
Ты ж был всегда шутник!»
«Ты что же думал, шутником
Легко на свете жить?
«Смеши нас, Бим! Спляши нам, Бом!
Спеши нас веселить!»
Вертись, танцуя и смеша,
И делай глупый вид!
А у Бим-Бома есть душа,
Которая болит!
Никто не спросит ни о чём,
Никто не говорит:
«Скажи, любезнейший Бим-Бом,
О чём душа болит?»
Смешу, пляшу - а в горле ком,
И не поймет никто,
Как быть печально шутником!
Налей еще по сто.»
Махнул сто грамм в один приём
И горько слезы льёт,
Знать, весельчак-весельчаком,
А тоже жизнь не мёд.
Сижу, кумекаю, ну как
Утешить мне его?
Ведь я в весёлых-то делах
Не смыслю ничего.
И в замешательстве таком
Бим-Бому я сказал:
«Бим-Бом, теперь уж шутником
Быть мой черёд настал.
Теперь уж я тебя, старик,
Сам нынче рассмешу,
Тебе я высуну язык
И краковяк спляшу.»
И я коленца выводил,
И прыгал, и скакал,
И байки старые травил,
Покамест не устал.
Бим-Бом лить слёзы перестал,
И весь зарделся аж:
«Халтура!» - с гневом он сказал, -
«Где драйв? И где кураж?
Как дерзок ныне дилетант!
Да знаешь ли, злодей,
Насколько редкостный талант –
Уметь смешить людей?!
Да знал ли, байки мне травя,
С кем сел ты пить да есть?!
Что шутников таких как я
По пальцам перечесть?!
И мог ли я предположить,
Съедая огурец,
Что ты замыслил рассмешить…
Кого?! Меня?! Наглец!
Он, лоб ладонью подперев,
Качает головой,
А я, на месте замерев,
От сраму сам не свой.
«Послушай, Бим! Послушай, Бом!
Я в шутках неумел,
Тебя в прискорбии твоём
Утешить я хотел.
А коли вышло не ахти,
Уж ты не обессудь!
Я с детства чувствую в груди
Лирическую суть.»
Бим-Бом с улыбкою сказал:
«Я ж это просто так,
Тебя, телёнка, разыграл,
Какой же ты простак!
А то что лирик – я хвалю,
Сварганишь мне стишок,
Я, брат, чувствительность люблю,
Налей на посошок.»
Мигнул он правым глазом – бом!
Мигнул он левым – бим!
И чарку выкушал глотком,
И был таков засим.