На поминках уже не плачу,
а смакую уставшую ясность
по раскрашенным памятью яствам,
и ушедшею в бездну жалость,
не тревожу я мертвые души,
уважая преклонную старость,
им совсем не к лицу усталость
от ценителей жизни за шалость.
Эта мудрость приходит, как плата
за предательства, за утрату
так не сбывшейся в жизни сказки,
бесконечного привата.