Метались мысли, словно в клетках птицы,
в пространстве, отгороженном стеной.
Я словом ретушировал границы
меж сном и явью, солнцем и луной.
Подернувшись рассвета пеленой,
Бледнела ночь, являя свету лица,
Когда застыли строки на странице,
Диктуемые нежно тишиной.
Закончен круг, и снова я в начале,
и бронзовые рифмы, как медали,
сверкают на груди бегущих лет.
И, повинуясь временной печали,
я облачаю розовые дали,
как в бархат дня, в застенчивый сонет.
1996