Рельефный потолок, и блики пред глазами,
и мерзость за окном одёрнула пальто.
Серёшенька идёт окольными стезями.
Темно. Ей вспоминать не хочется о том,
что надо бы сожрать кого-нибудь из чистых,
ещё не проверявших характер свой и дух,
меж бело и черно, чтоб поровну пятнистых,
которых не клевал он, жаренный петух.
Мы можем устоять от денежных соблазнов.
Мы можем овладеть владением себя.
Заранее решить, на что мы не согласны.
И слабость вырождать, зародыши слепя.
Вот мерзость подошла, приметила окошко.
Уютный свет и их, что счастливы вдвоём.
И если бы на стук не зашипела кошка,
то я б её впустил, открыв дверной проём.
Но мерзость - на крыльце, сутулая и злая,
морщинистой рукой прикуривает мрак.
И слышит вопли тех, которые спасая
бабло и барахло, набились ей в табак.