Лети, лети, рыдающий дудук!
Твори миры и горние пределы:
запутай речи рощи поределой,
сплети корзины из речной лозы –
печаль свой абрикосовый язык!
Паси своих лазоревых волов,
проси у бога праздничных столов,
носи пчелой медовый краснотал.
Ко мне не возвращайся, я устал.
Лети себе, рыдающий дудук.
О чём, о чём твоя тугая песнь?
Ты знаешь то, что будет после жизни, –
откуда ты такие тайны вызнал?
О чём со мной смиренно говоришь?
За что меня, неслушного, коришь?
Жалей меня, ведь я твоё дитя!
Лелей, садни, покуда дни летят;
налей в пригоршни мне тягучий звук;
услышь, как я во сне тебя зову.
О чём, дудук, твоя тугая песнь?
Куда, куда ведёшь свою печаль?
Ты как старик, смирившийся со смертью;
не той, что тьма, а той, что круговертью –
землёй, травой, мукою ветряка;
а я – младенец на твоих руках.
Мани меня на звук своей тоски!
Гони меня, бели мои виски!
Стони со мной о том, что впереди,
а допоёшь, с рассветом уходи.
Куда, дудук, ведёшь свою печаль?
Оплачь, оплачь детей своих, дудук.
Исполни сон воздушно-голубиный.
Врачуй мои разверстые глубины,
на дне которых я храню миры
и памяти священные дары.
Качай меня на ласковых руках,
встречай меня, седого дурака,
сличай меня со мною, и мой зов
омой своей армянскою слезой.
Оплачь со мной детей своих, дудук.
Прими меня как есть, когда уйду.