... И к твоему жилищу
странная гостья прибилась —
Птица, с которой что-то
горькое приключилось.
Крылья целы, нет раны,
а, видать, настрадалась
И потому уж больше
ничего не боялась.
Грустно и безучастно
у окошка сидела,
Ты протянул ладони —
зернышек с них поела.
И опять отвернулась,
глядя куда-то в дали,
Как воплощенный образ
бесприютной печали.
Всё ж немножко сроднились,
дни проходили дружно,
Стало сердцам теплее —
большего и не нужно.
Но вдруг привидилось диво,
наваждения вроде —
Женщина, а не птица
там, за столом напротив.
Взгляд свой отвел, не веря —
снова взглянул с опаской:
Женщина — не виденье
и не ожившая сказка.
Смотрит с доверчивой грустью,
с тихой полуулыбкой,
И душа зазвучала
упоительной скрипкой.
Нежно жила с ним рядом,
но всё больше молчала,
Кто она, что с ней было —
так и не рассказала.
Чувствуя, что не надо,
расспросами не тревожил —
Что в ней поймешь, раз вовсе
на других не похожа.
Да и к чему дознанья,
если жизнь осветилась,
Если всё в ней счастливо,
дивно преобразилось,
Ласковым стало утро,
таял в уюте вечер,
И уж ничто не важно —
лишь бы глаза навстречу.
Но как удержишь в доме
ту, что с душою птицы,
Ту, что всё чаще прячет
странный взор за ресницы?
И однажды случилось
то, что должно случиться —
Села на спинку стула,
чтоб пообедать, птица.
Как же так получилось —
стали крыльями руки?
Обмер от дуновенья
предстоящей разлуки.
Улетела не сразу,
на перилах балкона
Повременила намножко
для прощанья-поклона.
И тебе вместе с нею
душа твоя изменила —
За неверною гостьей
она без тебя поспешила.
Что за жизнь без нее?
Лишь блуждать в пустоте без срока.
Всё не то, всё не так,
всё пустая морока.
Ей не страшно летать,
с ней твоя неотлучно душа...
Только чем привязала
и так ли была хороша,
Если вспомнишь о ней —
сразу глупое сердце зайдется...
Лишь надежда жива,
что она полетает — вернется.
31 июля 2006