Вострубим,о братья,в золотые трубы
И восславим в человеке ум!
Станем бить в серебряные бубны
беспокойных и высоких дум.
Пусть звенят старинные органы
наших душ,исполненных добра.
Мудрости злачёные курганы
нам дороже злата-серебра.
Запевайте гусли и свирели,
возвещая миру моему:
укрепляя сердце в бренном теле,
все мы поклоняемся уму.
Мне гласит Священное Писанье:
"Если хочешь получить - проси!"
Не страшась лихого наказанья,
я молю тебя от всей Руси:
"Князь мой православный,Ярослав,
выслушай,пред миром не ославь!
Княже мой,Великий Господине,
трудно в бедном богача узреть.
Я рабом родился от рабыни,
но хочу свободным умереть.
Я устал от зла и униженья
на печальной родине своей.
Помяни ж меня в свое княженье
и,как солнцем,милостью согрей.
За богатым слава ходит следом,
как кувшин за дорогим вином.
А бедняк? Он никому не ведом,
не известен в городе родном.
Княже,на одежде не смотри,
посмотри - каков я изнутри!
Пусть в своих страданиях и муках
мало лет я на земле прожил,
я во всех законах и науках
опыт старца в молодость вложил.
Я,мой князь,учился не в Афинах,
я всю жизнь скитался по Руси,
по её просторам соловьиным,
по её дорогам длинным-длинным,
среди сел,березок и осин.
Как пчела,припав на куст весенний,
я учился у Руси всему -
сладостям словес и изречений,
её сметке и её уму.
Я к родному слову обратился,
в подлинниках летопись прочел -
в стороне от ересей латинских
и вдали от иудейских пчел.
Княже мой,ты не оставь без хлеба
русского простого бедняка!
Княже мой,не вознеси до неба
чуждой веры глупого сынка!
Мудрые,как золото в сосуде
из старинных княжеских могил,
их цены ещё не знают люди,
их бесценность мир не оценил.
Вот и царь еврейский Соломон
так сказал: "Один бы да умен".
Даниил же,в заключенье спора,
повелел на камне написать:
"Храбрых,князь,отыщешь очень скоро,
ну а мудрых надо поискать".
Когда Царь Израильский богатый,
завистью и жадностью горя,
похвалился серебром и златом
людям Вавилонского царя,
те лишь головами покачали
и достойно,смело отвечали:
"Хоть каким богатством ты владей -
Наш богаче мудростью людей".
Мне бы жить,не думая о доле,
под дерюгой в поле,на заре,
чем в сапожках при высоком доме,
чем в кафтане при лихом дворе.
Мне вчера опять приснилось поле,
яблоня,омытая грозой.
И полынный хлеб моей неволи
я запил горючею слезой.
Княже мой,мне душу в эти годы
разъедает дума,словно ржа:
дослужиться можно до свободы,
господину умному служа.
Свой талант на крест я положил,
но тому ли десять лет служил?
Не тому ль,кто раздавал хоромы
православным людям на беду,
тем,чьи дети за куском скоромным
выехали в Синюю Орду?
Я,богатству не придав значенья,
поклонялся мудрости одной.
Но,узнав про это заточенье,
многие,дружившие со мной,
мне кивают,а в душе смеются.
Эти слезы,княже,отольются.
От чужих людей оборонясь,
Не солгал же Ростислав мне,князь:
"Лучше бой,чем плен и униженье.
Лучше смерть,чем курское княженье!"
Соломон,стоявший у обедни,
думал так: "О боже,Господин,
жить бы не богатым и не бедным
до своих серебряных седин.
Я в богатстве возгоржусь собой,
в бедности задумаю разбой".
Человека не украсит место.
Место украшает человек.
Украшает золото невесту,
а берёзу-самый первый снег.
И кочуют лебединой стаей
белые берёзы над рекой,
гусли запевают под перстами,
поле под весенними цветами,
целый край-под княжеской рукой.
Может,я не мудрым оказался,
значит мало мудрых на Руси.
Я ж в рубахи умных одевался,
я же умных сапоги носил.
Ведь не зря же говорят в народе,
видя черствый хлеб в моей руке:
"Даниил ни при какой погоде
не ходил в дурацком колпаке".
...Но оставим горестные речи.
Княже мой,ведь что не говори,
на Руси уже не дымный вечер,
а предтечье утренней зари.
Не пойдёт уж в плен к чужим народам
полонянкой Русская земля.
У неё иная есть дорога,
есть иная тайна Бытия.
У меня же - тихое желанье:
(я,быть может,вскорости умру)
поклоняясь правде и добру,
знайте Даниила завещанье:
"Мой народ,могущественный,сам ты
у любого смертного в груди,
укрепляя храбрость Александра,
мудрость Соломона утверди!
И,заботясь о насущном хлебе,
доброту Давида не отринь,
чтоб,как солнце,воссияло в небе -
"Слава Богу мудрости!"
Аминь!