Ни к чему чужие палестины,
Мне б в село, где пруд и сеновал,
Где у церкви тонкий стан рябины
Дуб могучей ветвью обнимал.
Мне туда, где со святой иконы,
Что с поры неведомой висит,
Поглядит Господь недоуменно,
Будто спросит: ты ли, блудный сын?
Здесь теперь большие перемены,
Здесь опять "дают стране угля".
Так, что от стыда краснеют стены
Древнего российского Кремля.
Здесь всё просто - на кол, или дыба.
Проще - пуля или нож в спине.
Не велик, однако, нынче выбор
У людей в своей родной стране.
Память стёрла след о старых ранах,
Не скулит мятежная душа.
Счастье я искал в далёких странах,
Но его там нету ни шиша.
Попрошу спасительного шанса,
Прах стряхнув с отяжелевших ног:
Дай, Господь, мне время надышаться
Пылью от не пройденных дорог?
***
Ни соринки на полу некрашеном,
Стол накрыт, постелена кровать.
Ничего на свете нам не страшно,
Страшно только веру потерять.