Лежал солдат на камнях у плотины,
Весь израненный, грязный, в поту и крови.
Взгляд упрямый и дикий, как будто звериный.
Но несломленный дух разгорался внутри.
Сколько боли стерпел, сколько смерти увидел,
Сколько вынес лишений на ратном пути.
Он за всю свою жизнь никого не обидел,
На войне, кого мог, попытался спасти.
И, вот время пришло, он вернулся домой,
С сердцем полным печальной истомой
По родной стороне, где он тоже родной,
Где ему каждый угол знакомый.
Но, дошедши до края деревни своей,
Оглядевшись, узрел он картину –
Как подростки у кузницы нюхают клей
И воруют из хлева скотину.
Вдоль забора хромого как девки стоят,
Как чудно они право одеты…
Размалёваны странно их морды глядят,
А фигуры - так точно скелеты!
А поля позаброшены, только бурьян
Разрастается ввысь без помехи.
У сарая валяется пахарь Кирьян,
Рядом с ним две хромые калеки.
Все ужрались без меры и громко храпят,
И соляру из трактора слили.
И пустые бутылочки рядом стоят,
Сразу видно – соляру пропили.
Что за ужас пришёл в родное село?
Почему разорение всюду?!
Сердце болью тупой как будто свело,
Всё, что было, свелось только к худу…
И солдат разглядел, как у самой реки
Собираются люди гурьбою.
Подошедши поближе, увидел: тюки
Набирают селяне с водою.
Присмотрелся, какая же это вода?
Цвета жуткого – грязи и крови.
От былой чистоты не осталось следа,
Был родник, превратился в коровник.
Жадно пьют эту воду и старый и млад,
Только пёс на цепи громко лает.
И становится злее у каждого взгляд,
Кто отравы хоть горсть выпивает.
Просыпается в том, человеке, что пьёт
Словно алчущий хищник голодный.
И на божьи законы тот хищник плюёт,
Всё себя называя свободным.
Все воруют и пьют и звериный оскал
Вместо дружеской чистой улыбки.
Был простой человек, стал обычный шакал –
Наглый, хитрый, но серый, безликий.
Ужаснулся солдат и пошёл вдоль реки
И дошёл прямиком до плотины.
И увидел, что трещина в ней с полруки,
Из неё бьёт фонтан грязной тины.
Серо-красная муть, то ли слизь, то ли смесь
Хлещет страшно как будто из раны.
Берег мерзкой отравой забрызган уж весь,
Вся мертва от той грязи поляна.
Разрастается трещина, вот уж чуть-чуть
До прорыва плотины осталось.
И затопит село эта грязная муть,
Темнота на деревню спускалась.
И широкою грудью ту дырку заткнул,
Приналёг, поднатужился воин.
Он – защитник земли, он с пути не свернул,
Его дух не остался спокоен.
Вздулись вены его на могучих руках,
В скользкий камень упёрся ногами.
Глядь, селяне пришли всей гурьбой на понтах,
И ругать поспешают словами.
«Ты почто, супостат, нас свободы лишил!
Ты зачем, кровопийца, нас мучишь?!
На войне без того, как пить дать, нагрешил,
А от нас ничего не получишь!
Что стоишь, будто вовсе немой истукан?!
Что глазеешь, насупивши брови?!
А ну, быстро верни нам свободы фонтан,
А не то тебя в землю зароем!»
Не ответил солдат, лишь покрепче прижал
К себе камень плотины холодный.
Взглядом смелым сверкнул и селян испужал,
Говорившим был брат его сводный…
«Ты глупец! На пути у прогресса стоишь!
Лучше с нами де - вольною братией.
Ты на нары за глупый протест угодишь!
Ты душитель свобод демократии!»
И бросали в солдата камнями родные,
И насмешки и ругань звучали.
В головах поселились идеи иные,
Так защитника люди встречали…
Обессилел солдат, вот уж просто лежит
На камнях, прижимаясь к разлому.
И не только от холода сильно дрожит,
От обиды на старых знакомых.
Лежал солдат на камнях у плотины,
Весь израненный, грязный, в поту и крови.
Взгляд упрямый и дикий, как будто звериный.
Но несломленный дух разгорался внутри.
Вспоминал он с печалью и тихой тоской
Времена своей юности давней.
Как скакал по степи он по вольной Донской,
Как был с ветром могучим на равных.
Как купался на речке, как раков ловил,
Как с отцом ездил в город на рынок.
Солнца диск завсегда много ярче светил,
Чем витрины сейчас в магазинах…
А теперь он не нужен совсем никому,
И отрава людей изменила.
Был свободен тогда, а теперь как в плену,
Вяжет чья-то ужасная сила…
Он не ведал причин изменений таких,
От природы философом не был.
Он был войном, далёким от чьих-то интриг(х)
И романтиком звёздного неба.
Так лежал солдат на камнях у плотины,
Весь израненный, грязный, в поту и крови.
Взгляд застыл, и лицо будто слеплено с глины.
Улетел гордый дух, не дождавшись зари…