О чёрном квадрате замолвите слово...
Волшебная коробочка сцены...
Михаил Булгаков.
В нём каждый видит что-нибудь своё:
Тот видит космос, этот водоём,
Одни не видят просто ни черта,
Другим мерещится последняя черта.
Кто бой иконе в этом разглядел,
Бесовское начало, мрак, фетиш,
Убогости законченный предел,
Утраченный художником престиж,
Победу пиксела и совершенство форм,
И профанацию художественных норм,
Издёвку гения и абсурдизма раж,
Ноль абсолютный, вечный эпатаж...
Я вижу сцену, что ещё мертва.
Оркестр нем.Спектакль окончен.Точка.
И не звучит концертом номер два
Маэстро Паганини. Ни звоночка...
Ничто не нарушает сон литавр.
Не душит Дездемону грозный мавр.
Никто трудов актёрских не оценит.
Не сцена даже, только тень от сцены…
Тень Гамлета, Жизели бледный лик,
Кармен в агонии и Дон Жуан в нирване,
Забыв о вожделенной Донне Анне,
Устами к Командору вдруг приник...
Он наступил, забвенья краткий миг.
Жизнь съёжилась шагреневою кожей.
Но скажет режиссёр: «Помилуй, Боже!» -
И оживут герои старых книг.
Вздохнёт Ромео, и Спартак воскреснет,
Медея слёзы горькие прольёт,
И Маргарита пустится в полёт,
Чтоб возродиться к жизни в новой пьесе.
Воскреснет всё. Воистину воскресе!
Вы слышите аплодисментов град?
Кармен царит и гордая Кордова
Гремит и рукоплещет. Я готова
Взойти на сцену-эшафот и снова
Всю жизнь свою вписать в её квадрат.
Почтим Малевича, творец не виноват.
Не будем опускаться до дискуссий.
Он Кио, коллекционер иллюзий
И мастер маскировки и бравад.
Плутая без кормил и без ветрил,
За жизнью наблюдая исподлобья,
Он живописи сотворил надгробье,
И сам не понял, что он сотворил.
P.S. Имма Янсон. В абсолютный мир Казимира Малевича.