Без запаха.
Сливая свободу аквариума и мягкость газовой камеры
нежную теплоту валиума и проказу, воспетую вами
Добрые глаза Сталина и бесконечную жадность стали.
Знаете, я ещё хуже, чем вы меня представляли.
Ровно четыре клапана изнутри выползая падают на пол
На дубовом паркете лежат и скребут тонкими лапами
Напевая Амаполу, собирая пыль и смолу.
Пока полусогнутый мир заснул в укромном углу
Лаская железобетон простуженым джазовым полутоном
Внутри коробок картонных верят только в этот картон
И лишь по ночам я вижу как небо затянуто серым котонном
И лишь иногда я слышу пение тех, кто оставил себя на потом
Эта глупая грусть прибита гвоздями намертво в грудь.
Беспокойный режим дрожащей рукой выбирает ножи
Набирает на жизнь. Танцуя дикий вальс на балу
Пока полусогнутый мир застыл в укромном углу
Меняя поэзию Летова на множество прожитых лет
На минимум пропитых зим опять обменяв нафтизин
Закрытые настеж глаза снова ласкали бы этот вокзал
Если бы хоть на секунду я смог бы вернуться назад
Но ровно четыре клапана запомнили только белый снег
Запомнили только то *хорошо с которым я никуда не дошел
И мне интерестно что будет, если планета пойдёт по ногам
Я видел раскрытую землю и навсегда забыл себя там.
Лаская улыбки на лицах и пепельный Аустерлиц
Фигуры нелепого танго за руку с мертвыми танками
Возьми меня за руку и вместе выпрыгнем вниз
Подарим чужим свои стихи. Подарим чужим свои останки
И эта зима вероятно уже никогда не уйдёт
Сливая свободу аквариума и грязный голодный лёд
Ломая четыре клапана и кровь внутри превращая в смолу
Пока полусогнутый мир застыл в укромном углу