Предлагаю Вашему вниманию работы наших финалистов. У жюри есть пара дней для работы, а вы пока можете высказать здесь свои впечатления. Если вы уже знаете, кто авторы конкретных стихов, не стоит озвучивать это в рецензиях. Удалю!
1. Седой
Простой севастопольский парень Седонов Ванюшка -
Упрямый и рыжий, как летнее солнце в Крыму,
Прибрежными вОлнами кудри и капли веснушек,
«Седой» эка странная кличка досталась ему…
«Седой, до рассвета гуляем, окончена школа!
Айда, на лиманы, там звёзды видать хорошо!»
…пятнадцать девчонок крахмалили юбок подолы,
а восемь мальчишек сбривали несмелый "пушок"…
-Клянёмся! Клянёмся! Клянёмся вернуться с победой!
За месяц врага уничтожим и встретимся здесь.
Так восемь мальчишек бравадились, страх не изведав:
-Вернёмся! -смеялись.- У нас ведь пятнадцать невест!
-Да мне девятнадцать! – пронзительный взгляд исподлобья.
Семёрку на девять – и новый готов документ.
…пятнадцать девчонок прощались с мечтами, любовью,
а восемь мальчишек мужчинами стали в момент…
Махрой просмолённое лето и адское пекло.
Так страшно впервые прицелиться, видя глаза,
И чувствуя рядом присутствие смерти нелепой,
Шептать: «Я поклялся с победой вернуться назад…»
А после, на брюхе в осеннюю мерзкую слякоть
Под танки ползти, "треугольники" маме писать...
Курить самосад, если сводит желудок и… плакать,
Хвататься за жизнь: «…я поклялся вернуться назад…»
Апрельское солнце затеяло суд над Берлином:
В графе «приговор» расписавшись зелёной листвой.
За них! За себя! Он поклялся, что будет счастливым!
…один из восьми возвратился, мальчишка седой…
2.
Резана, рублена, бита и колота,
Смята и скомкана, смешана, смолота
Жизнь в порошок.
Нехорошо.
Гниль в сердцевине у яблока спелого,
Вроде снаружи как будто и целое,
Только не съесть.
Горькая весть.
Шалости детские любят и взрослые,
Палками, прутьями в спицы колесные.
Гнута вкривь, вкось,
Сломана ось.
Черные, белые, красные, рыжие.
Глазоньки честные, мысли бесстыжие,
Могут раздеть.
Пряник и плеть.
Кто-то кому-то сказал, что-то шепотом,
Тот раструбил всем, что слон своим хоботом.
Вот молодец.
Тайне конец.
У одиночества ссылка бессрочная.
Гордость похвальна, гордыня порочная.
Слава и лесть.
Слабый не лезь!
Можно в одежде ходить, словно голые.
Нищие тоже бывают веселые,
Кони в пальто
Ржут. Ну и что?
3.
Подари мне запах своих духов,
аромат беспокойных платьев.
Среди сотен обманчивых воздухов
стану только одним дышать я.
Мне и капля ядом, и в ребра ком,
если в логове мирозданья
я останусь блуждающим облаком
без частицы тебя в гортани.
Чтобы ливнем схлынуть на шар земной,
русла рек наполняя гулом;
дождевою кровавою ссадиной
бездыханный застыть могу я.
Сорок верст - ничто для пяти шагов.
Лишь бы стать на секунду ближе,
мимо сотен обманчивых воздухов
к той, что / воздухом / моим / дышит.
4. Парадокс.
На стыке ночи с днем и между
чиста предутренняя свежесть.
Попряталась ночная нежить
и нас готово солнце нежить
на невесомых парусах
лохматых перьев небосвода,
уходят тени на восходе,
а ветер гонит непогоду
и вертит стрелки-скороходы
на ржавых башенных часах.
Легко и до самозабвенья
делиться самым сокровенным
и быть в плену у наважденья,
что наша близость - день рожденья
твоей души, моей души.
Играть дождем на листьях скерцо,
песком рассыпать сотню терций,
сиять улыбкою младенца,
гостить на именинах сердца...
а жить -
над пропастью
во лжи...
5. "Город туманов"
...и мимо меня проплывает город,
задумчиво-сонный, в туманной дымке,
без яркой рекламы на всех заборах,
и жизнь - монохромным застыла снимком:
глядят фонари, как из клетки звери,
беззубыми ртами зевают окна,
дома, будто их напечатал ксерокс,
безлики, сиротами плачут-мокнут
под вечным дождём, засыпая к ночи,
укрытые серой небесной ватой...
...а в городе спился последний лётчик:
тоскуя, насмешливым полосатым
чертям наливает и травит байки
про небо, что "нету там, братцы, рая"...
...а дворник похмельный в седой фуфайке
туман надоедливый убирает,
сметает его с тротуаров в кучи,
сжигает - дымятся на камне раны...
...но вновь наплывают на город тучи
и мажут ожоги густой сметаной...
6. Завтра и вчера
"Лили на землю воду –
Нету колосьев – чудо!"
(© В.Высоцкий)
Лечит любовь и водка, сплин заползает в скит. Тягостна первой ходка, как отворот тоски. Печень давно в отказе, только б не вышла вся. В каждой условной фразе, виснет, топор внеся, разум, что смутно бродит, ночи смутив пору. Что ж ты наделал, Родя? Где напастись старух? Право имеет правый. Твари – дрожать на все. Клюнет петух двуглавый, благостно окосев. Выход - вперёд и в двери. Душам – пройти к окну. Бог наказал, и предал дьявол, слегка икнув. Можно предстать примером хрестоматийных фраз. Соню спасает вера. Это – в последний раз. Вслед за душевной травмой время давать обет. Фёдор Михалыч прав был: грязный, унылый свет. Но не дано другого, от сотворенья так. Если разрезать тогу – можно пошить колпак. Если отбросить кости – выпадет дупль-шесть. Лучше сомненья бросьте, пусть отрастает шерсть. Станут длиннее когти, станут острей клыки. Кто там по воле сохнет? Просят вкусить с руки. Время кормленья свято, если ещё налить. Сколько там до зарплаты? Где Ариадны нить? Хочется бить в литавры, в рожи, буфет круша. Дайте мне Минотавра, выпьем на брудершафт. Утром подайте воду и потолчите в ступе...
Дали вчера свободу. Может быть, кто-то купит...
Завтра настанет завтра. В точности, как вчера. Кончилось время Сартра. Как и "Камю" с утра. Вспахано поле брани, следуя по пятам. Не посылайте в баню, нечем кичиться там. Ветром захлопнет двери, дома забыл ключи. Каждому – да по вере. Кто-нибудь не смолчит. Каждому – да по роже. Может быть пронесёт. Хочется подороже, крупными и за всё. Некогда оглядеться, выпросить у менял. Кажется, было детство. Вроде бы у меня. Это ли не причина скупости всех богов?.. Бравшие не по чину веруют в "итого". Их укрепит трясина даром и карой от... Помнится ли осине слово "искариот"? Правится ли преданье, правда ли порох сух? Кто-то обложит данью или хотя бы вслух. Выйдет, седой и бравый, мальчик, а может, муж. Он для минуты славы – "да" (и к тому же "уж") будет светить пробелом в знании на века. Выдадут парабеллум или сертификат. Выпустят на галёрку, скажут, куда бежать. Их не выводит хлорка с этого рубежа. Вравшие до истерик выползут на экран. Видится из америк, мечется ли икра. Слышится в том же тоне чисто вселенский вой. В чём сила, брат? В жетоне? Видимо, с головой больше дружить нелепо, меньше дадут и так. С гения делать слепок – каждый суёт пятак. Вынесет всё пехота, выстроив свой редут...
Завтра дадут чего-то. Помнится, что дадут...
7. Беги, кролик...
Белый кролик, беги и не чувствуй наличие лапок,
В безразмерный карман погружая смешные часы,
Пусть отсутствие стрелок на них станет нормой, этапом
Перехода на «ты» с тем, кто высшею силой форсит.
Помнит кто-то тебя? Нет! Проклятое сердцебиенье.
Запыхался, дыхание сбилось в сомнений комок.
У меня восемь пятниц в неделе, а ты: "воскресенье…".
Забегай наугад – после дождичка – вижу: намок…
Не хозяйка ли бросила?... Ах, она бросила зайку…
Плодовитый ли ты?... От бесплодия лечат сейчас…
Открутилась во мне очень вредная мелкая гайка,
Не найти, не скрепить… Будем пить с тобой гордость… и чай…
Да, разобранный я – не понять тебе всех механизмов:
Посложнее часов, но попроще омлета в постЫ.
Только пальцы не суй – обойдёмся без вечных капризов,
Ампутации лап, криков «я тебе верил, а ты…».
Убегай в глубину гулких нор, неизведанных впадин,
Не забудь присылать SMS, мол, «всё круто, но зря…».
Как всегда занесёт тебя к непроходимой ограде,
За которой всем головы рубят, и до фонаря
Им твоя суета, что в душе шебуршит и скребётся,
Посмотри на часы – время стёрлось и плачет навзрыд,
Как ему одиноко! Взошло над оградою солнце...
Не тепло и не сухо, и заживо жрут комары...
8. «Вывернуть жизнь наизнанку…»
Выцвели краски снаружи –
Выверну жизнь наизнанку.
Шлёпать в сандалях по лужам
Лучше, чем сесть за баранку.
Городу – в лоб, откровенно:
– Завтра не жди на свиданье!
К чёрту – загары от кремов,
И липосакцию – "в баню"!
Выбежать в пляжную свежесть,
В детскую шалость, как прежде!
Солнышком тело понежить,
Сбросив бесстыдно одежду.
В поле, в раздолье, в гулянку,
К звёздам, в разгар сенокоса.
Слушать «ку-ку» спозаранку,
Не задаваясь вопросом.
В лес – за малиной, черникой,
Повоевать с комарами.
– Я тебе!.. – лешему крикнуть. –
Даже не вздумай – кругами!
Скинуть озёрному духу
Беды, болезни, сомнения.
– Филин, прошу вас не ухать!
Тише!!!
...идёт воскресение...
9.
Рядом,
рядом,
рядом
валятся...
валятся...
валятся...
В окопную жижу
рыжую
Товарищи по оружию.
Ближе...
ближе...
ближе...
Жижа, холодная жижа,
Не шевелись, лежи,
Мгновения ангажируй,
Лежи и дыши,
Лижи
Запрессованные коржи
С опарышами...
Мясо,
мясо,
мясо
от разорвавшегося фугаса…
...рука с непристойной наколкой –
сержанта,
...нога в сапоге хромовой кожи,
переобуться? поможет?..
жаль лейтенанта,
...совсем молодой ефрейтор с грудиной,
перемолотой в фарш...
рота? взвод?
наш, не наш…
и то, и другое фальшь.
...а все остальные? –
трупы наполовину…
Жижа, бездонная жижа...
А в небе ликующие стрижи
Закладывают виражи,
Не беспокоятся и не ссорятся.
Мысленно к ним!.. Немыслимо!?..
Сознание закупоривается...
И проваливается в прошлое,
Доброе, злое, хорошее,
Но...
убегающее в пасть чернеющего туннеля
Слабея,
тускнея,
дробясь
убийственною
шрапнелью...
Родился,
Впервые побрился,
Впервые напился
Впервые влюбился...
Мелькают:
Чернявая Ира,
Грудастая Таня
Длинноногая Оля
И...
Катя в сиреневом платье…
Проклятье!..
Серёга уже не встанет
А только что было трое
Живых оцифрованных бирок
Хватит!.. Хватит!.. Хватит!..
Страшно...
Сгинуть бы в рукопашной,
Чем сгнить в этой жиже.
Страшно...
Так, что сводит голодный живот
Резким ударом под дых
Лицами мёртвых,
Спазмом живых,
Все тут сдохнем, и небо не станет ближе...
Что, летишь, смертоносная сука?
Лети, свисти, кромсай
Последнюю тишь резкостью звука,
Испаряй оставшийся кислород
По пути.
Горячая, совершенно незрячая.
Дура?!
Кто сказал тебе: от судьбы не уйти?
Врёт!
Лети, свинцовая тварь,
Ну, ударь
В меня,
Я – царь
Без трона, без единственного патрона,
Ударь в глаз, в нос, в лоб
Ударь, да чтоб...
Стоп.
Тихо... тихо... тихо...
Жижа... зловонная... ржавая... рыжая... кровеносная жила...
Мёртвая глина.
Всё остальное ниже...
Никто не выжил...
10. Из духа вечности
-1-
До...
Семя небес благодатно приемлет земля.
Лик Демиурга ещё не распался на лица.
Словом, наш сон ещё ДО… до того, как приснится.
Мир - в первозданной гармонии предбытия.
Горы завидуют морю, а море – горам.
Выпорхнет солнце из тёплого гнёздышка ночи
и обнажит безнадёжность запутанных строчек,
чтобы придать некий смысл их пустым именам.
Время – единственный козырь в колоде колод.
Смерть не сотрёт, а скорее раскроет все грани.
Нет расстояний и нет никаких расставаний
там, где беспалая вечность бесплодно цветёт.
-2-
Рождение времени.
В листопадной россыпи шагов
слышен шум великого исхода.
Испарился Бог из берегов
собственных законов. А свобода –
только сказка, сказанная зря.
В муках вечность родила младенца –
он играл юлою бытия,
стрелами минут пронзая сердце
плюшевого мира, где тоска
стала главной точкою отсчёта.
Сливу солнца прячут облака
взбитых сливок. В сумраке кивота
лики ждут, когда умрёт дитя.
Ветер жалит души пилигримов,
и любой немимолётный взгляд
всё равно проскальзывает мимо.
-3-
Солипсизм?!
Заскулит электричка, как брошенный пёс.
Над свинцовым прудом - невесомость стрекоз.
Моцарт губит Сальери: величие – яд.
Жадно ночь-альбинос пьёт игристый закат.
Жар земли. Соль небес. Льётся млеко шагов
по тропинке среди самоцветов-цветов,
в дом, где стены кривые, а чайник шуршит,
словно змий в умирающих травах души.
Время падает ниц перед нашей тоской.
Свет родился с тобой. Свет исчезнет с тобой.
Нет ни зла, ни добра, только жизненный ад,
да ещё хищной вечности пристальный взгляд.
11. Сакура в снегу
Я читаю твои имена по тугим узелкам,
По отметкам на коже, по буквам измятых записок.
Я к тебе подбиралась не раз неоправданно близко,
И не раз обжигалась об эхо сухого "пока".
Мне знаком этот почерк, похожий на дым сигарет,
Мной изучена очень внимательно схема проезда,
Но, в идущих на юг поездах в это время - ни места.
Ухожу на запасный - на встречу с тобой в сентябре.
Покупаю плацкартный билет в одиночество, и,
Допивая в вокзальном бистро остывающий кофе,
Торопливо меняю тебя - на тебя же. И снова
Я сверяю часы по извечно спешащим твоим.
12. Поэту...
Чёрт, как стыдно писать, мой словесный понос цвета хаки,
Через призму рутины ломается искренность слов.
Прячу взгляд - взгляд побитой бродячей собаки,
Головой под подушку... Ищи-поищи, птицелов!
Я раздавлена, смята, души истончился папирус,
Подсыхает на сердце убогих творений тавро.
После Ваших стихов мои вирши - слежавшийся силос:
Не дано, не смогу, не осмелюсь, сломаю перо.
Растворюсь во Вселенной, закроюсь от внешнего мира,
Охладится мой пыл толстым слоем сибирских снегов.
Пусть последней струной взвизгнет жалко презренная лира,
Не хватает, как видно, извилин у женских мозгов.
13. Баллада о благородных металлах
I
Господь дал людям серебро.
И злато дал!
И всё – с избытком…
А Сын Его погиб под пыткой –
За то, что веровал в Добро.
За то, что знал всё наперёд,
«Распни, распни!..» – кричал народ.
II
Компьютер заменил перо,
Но не избавил мир от злобы…
Однажды Злато высшей пробы
И высшей пробы Серебро,
Кольцо и дамский медальон,
Попали на аукцион.
– Ну вот! – съязвило Серебро,–
Ты – лот четвёртый, я – десятый.
Сейчас вальяжные ребята
из антикварного бюро
Почертыхаются слегка
и продадут нас с молотка.
– Глупцы! Гореть им всем в огне!
Причём в аду! – сказало Злато. –
Я знало Понтия Пилата,
А перст его – был братом мне.
Мы ужас сеяли и страх…
– Мой друг! Ты сбрендило никак! –
расхохоталось Серебро. –
Ну, где теперь твой прокуратор?!
А я – касалось губ Сократа,
Шепталось с женщиной его.
А мудрость, золотце, – не власть:
Купить нельзя и не украсть!..
Два лота, страшно дорогих,
В хвальбе не ведали предела.
И Матерь Божия смотрела
Печально-горестно на них.
Вовек не видела добра
Она от злата-серебра.
III
Назавтра грянула война.
И было царствие Булата.
И продалось за водку Злато,
а Серебро – за горсть зерна.
И Бога вспомнили они.
И гвалт толпы: «Распни, распни!..»
И слёзы были у креста…
Добро и Зло – в одной упряжке!
И, может, в нищенке-бродяжке
Душа воскресшего Христа…
А люди гибнут за металл…
– Прости, Отец, их! – Сын сказал.
14. * * *
".. .Легче там, где поле и цветы"
Николай Рубцов
Цветы и поле, поле и цветы.
Река. И вздох проснувшейся планеты.
И нету никого. Лишь я и ты,
И тишина на сотни километров.
Вот так бы и ходить среди полей,
Не чувствуя былой обидной боли,
Влюбляясь каждый раз еще сильней
В зарю и это небо голубое.
Прерывисто дыша, спешит вода
За горизонт, куда скатился Млечный.
И дремлет одинокая скирда,
Рассветной дымкой прикрывая плечи.
Спасибо, мир, за поле и цветы,
С которыми душа моя навеки,
Непогрешимо оживляешь ты
Все то, что человечно в человеке.
Здесь неизменно умирает ложь,
А ковыли к ногам бегут, встречая.
Светлеет день. Он тем уже хорош,
Что в глубь полей запрятал все печали.
Я тихо стану на краю мечты,
Поймаю на лету случайный ветер...
Среди рассвета — только я и ты,
И тишина на сотни километров.
15. ***
Как проплыть оставшийся отрезок
без истерики и страха глубины?
Не запутаться среди рыбацких лесок,
среди водорослей: Опустошены
и заполнены дурной водой сосуды
(нет, не те, которые - посуда).
Переполнены. Захлестывает боль.
Звук прибоя или час прилива -
на речных камнях морская соль
оставляет кольца и размывы.
Вот так, до берега доплыть и отдохнуть.
И хорошо, что нет второй попытки,
и первая была довольно зыбкой -
антибиотиком, горчичником на грудь.
Из нанотехнологий, из пыльцы,
из пустоты, из будущих открытий
родился этот старт. Из чистоты
речной воды, из перламутра мидий.
Так муторно, так непонятно - как,
необязательно, среди случайных версий
происходило тайное и взгляд
проник в одно из множества отверстий.
Там копошилось - слово или плоть,
там разрасталось - чешуя и перья,
там хрящики смягчали кость о кость.
Поскольку дом построен, то пришлось
обрезать крылья по размеру двери.
Все пузырилось в чавкающей мгле
и превращалось в плавники и веки.
И вот - заплыв. В тумане по реке
поплыли птицы, звери, человеки.
Несло течение через грозу и боль,
играло бликами при солнце на рассвете,
и незаметно привязалась роль,
как незаметно подрастают дети.