Париж – мой бред, моя химера.
Где та шкала, а может, мера,
Которой исчисляют страсть?
И что же это за напасть —
Мне жить за тридевять земель,
Судьбою брошенной в метель?!
Булонский лес, квартал Латинский ...
Меня предупреждал Лозинский:
— Седой Париж манит и губит,
Давно он никого не любит,
Потерян счёт сердцам разбитым,
И соблазнённым, и забытым.
Мне всё равно! Пускай погубит.
Я знаю, он погряз в грехах,
Но верю, прежде приголубит,
Как стайку птиц на старых площадях.