Из густой пелены мрака, смешанного с еще более густыми и темными стволами могучих крон деревьев мерцали отдельные огоньки. Невозможно было понять, свет ли это луны, блеск звезд на небе, небо, спустившееся на землю, либо это галлюцинации начали впиваться в воспаленные глаза. Все, что творилось кругом – и крики совы и рычание диких зверей доносилось до ушей его и отражалось с еще большей волей и духом. Он и не замечал ничего вокруг, он только бежал и бежал в ту сторону, на свет, который, как ему казалось, существовал. Из широких ноздрей вырывалось горячее дыхание, каждый его шаг, взлет над землей в темпе быстрого бега доносился громом в окружающее пространство. Он не слышал как хрустели толстые высокие деревья под разбитыми в кровь голыми стопами, не чувствовал как его натянутую на мощное мускулистое тело кожу раздирают ветви, не обращал внимания на окутавшую все его лицо паутину, которая прилипала в пространстве в безумном беге. Единственное, что его волновало – это свет, свет – значит выжить, а выжить он хотел во что бы то ни стало. Хотел чувствовать, как сейчас, свою силу и молодость, устремленное в беге к бесконечности тело. Он не помнил, сколько бежал, но чувствовал усталость, так как это означало, что времени прошло очень много, так как он был очень выносливым. Несмотря на усталость, из его груди пытался вырваться крик свободы, в то же время отчаяния и тоски. Весь он был полон энергией и упорно и стремительно летел к своей цели, к выходу, к зацепке, к жизни.
ххх
Шум потрескивавших веток, сгорающих в огне, нарушал тишину, тишину, которая уже превратилась в кошмар, в сумрачный страх даже в дневные часы. Костер горел и приятный запах обжигал его высохшее горло. Огонь завораживал и пленил его взгляд, огонь – единственное, что осталось теперь в жизни, теперь, но это не значит теперь завтрашнее, теперь и не сегодняшнее, а вчерашнее. А сейчас он не мог сосредоточиться в своем трансе. Он подкидывал сухие ветви и красный язык подхватывал их, съедал. Это было приятно, единственное выражение его власти над органикой, хотя и не живой уже. Он пытался сосредоточиться на мысленном хаосе, но всепоглощающий поток внутренних слов летел и летел через его сознание. Теперь он думал о костре, о том, что такое огонь. Огонь – его неразрешенная, единственная неразрешенная проблема за время отшельничества. Как не пытайся объяснить этот феномен природы имеющимся потоком фраз, так и остается след в сердце от отсутствия логики. Огонь, огонь – вот грань между жизнью и смертью. Но единственное, чего он никак не мог понять – то, что это несуществующее что-то, что-то, являющееся граню между распределением энергии во вселенной, огонь! Это слово не выходило из его головы ни на секунду, оно преследовало. Куда бы он не взглянул – вечно один и тот же неразрешенный вопрос о природе огня – «ведь было дерево, а прикоснись к нему оранжевым языком этой загадки, и оно стало терять свою энергию с немыслимой быстротой». Он лег и взглянул в безоблачное ночное небо, на звезды и луну, снова перевел взгляд на костер, снова задался одним и тем же вопросом и не мог разрешить ее, пытался, как когда-то решить сложную задачу по геометрии.
Тогда он устремил взор на горизонт и на отражение луны в воде. Одинокий философ сидел в недвижимой позе, но внезапный звук быстрых шагов заставил его очнуться от мыслей. Он увидел мужчину, легко одетого, расцарапанного в кровь, сильного, но измученного так, что самому философу, привыкшему к комфорту и покою, стало жудко.
- Кто ты, неизвестный юноша? Если ты прибежал сюда с добром, то прошу за мой костер и поделюсь своей скромной трапезой, если же у тебя в голове есть темные мысли, то следуй своей дорогой, тихо сказал философ, беря в руки холодный ствол припасенного на случай ружья.
Мужчина, несмотря на долгий бег, ответил мелодичным и приятным голосом, по которому можно было судить о доброте и душевности говорящего:
- Я бежал от волков – они загрызли мою лошадь, напрасно я решил ехать ночью через лес. Самая большая жалость в том, что я потерял своего лучшего друга.
- Не беспокойся, у меня есть оружие, когда посветлеет, мы можем пойти за твоим другом и хотя бы похоронить его по-человечески.
- Я не о человеке говорю, а о своей гитаре. Я музыкант, а гитара – мой лучший друг – пришлось отбиваться ею от хищников, чтобы спасти собственную жизнь.
Они могли еще долго разговаривать, но философ не хотел тратить своего драгоценного времени зря, и пригласил музыканта сесть рядом, подал ему теплое одеяло и похлебку с хлебом, а сам погрузился в раздумья.
Голова философа была занята мрачными мыслями о бытии, голова музыканта – музыкой и радостью жизни, несмотря на недавнее происшествие. Две разных точки зрения на мир, объединяет ли их хоть что-нибудь – хотя бы то, что оба они люди земли, живущие в одно время, находящиеся в одном пространственном промежутке.
Долгое время они сидели и смотрели то на огонь, то на черное небо с огнями звезд и полной луны, перебрасываясь необходимыми фразами. Незнакомец освоился, помог собрать побольше хвороста и подбрасывал ветки в огонь.
- Позволь немного побеседовать с тобой о своем. – Внезапно отвлекся от своих мыслей философ, глядя как его собеседник доел всю пищу и грел у огня руки. - Какова цель твоего существования? С точки зрения времени жизнь твоя бессмысленна и глупа. В настоящем ты радуешь сердца людей, одних воодушевляешь, других успокаиваешь. Наполняешь души людские музыкой, изменяешь их настроение. Но вас много и много великих поколений. Ты музыкант, вас много сейчас, как в былые времена много было инструментальных гениев. Но сменится поколение, и ты будешь забытый всеми.
- Меня это абсолютно не волнует. Я и живу для того, чтобы сейчас наслаждаться жизнью и делиться своими чувствами с другими людьми. Я живу ради себя и то, что моя музыка будет забыта, когда меня уже не будет в живых, мне этого уже не будет нужно. Главное – это то, что сейчас как можно большему количеству людей моя музыка нравится, пусть только сегодня, один день, но пусть оно оставит в сердцах этих людей радость и пусть они знают меня сейчас и требуют от меня новой радости. Какой смысл жить ради будущего, того будущего, когда тебя уже не будет и когда никто не сможет подать руку тебе, поговорить, поделиться мыслями. Сейчас, в максимальном пространстве – вот моя цель.
- Я не разделяю твоего мнения. Не заботиться о будущем глупо и неблагоразумно. Я считаю, что в глобальном масштабе полезнее делать то, что как можно дольше будет не забыто людьми. Я пишу свои мысли, свое миропонимание для людей, которое может дойти до ума людей сейчас, для этого может потребоваться много лет, может быть даже столетия. Но зато я оставлю после себя память другим поколениям и таким образом буду после смерти жить в умах других людей, читающих мои произведения. Какой смысл в твоей жизни, музыкант, если ты живешь ради мгновения, которое бесследно проходит и которое в масштабах вселенной ничто и во времени ничего не значит.
- Да, возможно, в масштабах вселенной моя музыка ничто. Но в жизни это очень многое. Жизнь как таковая бесценна и каждое мгновение, пусть оно бесследно проходит, также бесценно. По-моему, в отношении настоящего только живет человек, время – выдуманное понятие, нереальное. А вот события и другие люди – реальнее не найдешь и ради реальных людей, реальных друзей и поступков стоит жить, не думая о времени. Что делаешь ты, живя отчужденцем, сейчас тебя никто не знает, ты не известен и не доставляешь людям радость. Значит ты ничто, ничего. А то, что ты пишешь и что, возможно, будут читать и понимать другие поколения – нереально, так как не отражает твоей жизни – главное жизнь – как ты ее живешь, с кем и когда, а не то, что будет после твоей смерти, так как когда ты умрешь – тебя уже не будет и радоваться твоему успеху будет некому – твои останки будут служить природе простой материей.
Их спор может продолжаться до бесконечности и ни один из них не уступает другому. Кто из них прав, а, может, оба они правы, решать каждому, но в мыслях каждого лежит разум и правдивость.
8/11 – 03.