Играл Лабанов на баяне,
И водку пил, и баб водил.
Владел Лабанов русской баней,
И в бане толсто пузо мыл.
Еще любил Лабанов Ольгу,
Но Ольга замужем была
И за Уралом, дальше Волги
Его любовь давно жила.
Подарки покупал Лабанов,
Но бабы завистью полны:
Под звуки пьяного баяна
Подарки все унесены.
Не стал он учинять разборов,
А просто выгнал этих баб.
Лабанов ждет переговоров,
Хотя от водки уж ослаб.
Да, приезжай, она сказала.
Да, приезжай, люблю и я.
И поскакал он до вокзала,
И понял он, что водка – яд.
Он протрезвел почти на месяц
И снова закупил дары,
Забыл слова из пьяных песен,
Без водки съел ведро икры…
Побрился, крякнул, подтянулся,
Купил билет, сел в самолет
И в Симферополе проснулся –
Его там Ольга ждет-пождет.
Но ждет ли? В суете вокзала
Поймал он безразличный взгляд –
Муж… дети… так она сказала –
А ты, Лабанов, мне как брат.
Лабанову – шестой десяток,
И Ольге тоже пятьдесят.
Он мужем хочет быть, не братом.
Инцест ведь будет, если брат.
К тому ж зачем же чернобурка,
Коль Симферополь – это юг?
На юге надо легче шкурку.
Она ж: Лабанов, будь мне друг…
В Сибирь он ехал как-то боком.
Не ехал бы, но огород…
И снова бабы пьяным скопом –
Чужие бабы – злой народ.
Лабанов так и не женился
Ни на одной из этих дур.
Он водку пил и в бане мылся,
И поедал его Амур.
…Однажды дергал в огороде
Лабанов в сентябре морковь
(Или чего-то в этом роде)
«И вдруг застыла в жилах кровь» -
Стоит она возле калитки –
Как дотащила чемодан…
Услышал Бог его молитвы –
Она сказала – навсегда.
Мораль? А нет ее, морали.
Скорее все наоборот.
Они ведь никому не врали…
Но пересуживал народ…