Уже исколесил почти полмира я,
Лишь по тебе до боли ностальгируя,
А сердце, чтоб не вырвалось, – в кулак.
Ты, помню, шла, чужая и печальная,
А я вдруг удивил тебя нечаянно,
Когда позвал в театр, а не в кабак.
А после я в твой дом ночами хаживал,
И в страсти мы вдвоём сгорали заживо,
И до утра кружилась голова.
Не знали мы ни страха, ни отчаянья,
Целуя, ты давала обещания,
Я брал на веру женские слова.
И не держала ты меня за лишнего,
За это я благодарил Всевышнего,
Но чувство не слепило нас уже.
И ты металась, мучаясь и мучая,
И даже не представила мне случая
Попасть в твою коллекцию мужей.
Я начал подражать тебе по лености,
Смеясь над разговорами о верности,
Менял подружек, мщенье затая.
Цыганки мне везение пророчили,
А рядом подрастали наши дочери,
Не общие: у каждого – своя.
Замкнулись годы серебристым ключиком,
И ты живёшь с очередным попутчиком,
И я живу… уж с той, какая есть.
Зима внушает колкими метелями:
Любовь не измеряется постелями.
А чем же измеряется? Бог весть…