От первого затмения шаги –
по лестнице.
Ступени всех домов – акыны,
голоса их безымянны.
Шагай наверх,
и в поисках бельканто
заполни пропасть звуками.
Иди, – скрипит последняя ступень, –
от первого затмения – во тьму.
Но главная привычка – не сходить
с ума, оси, линейных уравнений,
простейших геометрий бытия –
удерживает до заката ноту…
Бескровно. Вечер, лунная тональность.
Брей наголо изнанку темноты,
тапёр земных реалий.
Гильотина сегодня неисправна,
и пока живём –
играй свободно джаз,
и караваны
твоей тоски
пошагово уйдут
в небесный круг,
где вечная лоза
отпаивает звуки
сладким соком.
Молчишь?
Луна подкислена –
лимонной долей.
Играет ночь,
нанизывая впрок
осколки снов на давние тревоги.
Дома стенают:
в перекрёстке неба
распяты квадратуры окон,
их боль – piano,
им судьба – привычка
стремиться в землю,
где бетонный корень
молчит – о том,
чего не скажет мёртвый.
Сыграй, тапёр!
Молчание сродни
безмолвным основаниям домов.
Но вслушайся –
молитвенная дрожь
сквозь стены рвётся
к солнечному свету,
и ласточки несут ее в поля.
Пусть завтра – гильотина,
но сейчас –
твои шаги по лестнице.
Шагай!
Сыграй – наверх,
и в поисках бельканто
заполни пропасть звуками…