(Предыдущий одиннадцатый фрагмент из главы "Миледи и Бекингем":
http://www.stihi.ru/2010/05/13/7808 романа "Миледи и все, все, все".)
Подумать жуть, какая нынче дата!
Пересидела тут она в гостях.
Не раз призвавши ФЕльтона в мечтах,
миледи дождалась лишь коменданта.
Лорд, осмотрев, не тратя лишних слов,
дотошно все поверхности и прутья,
заверил сам себя: «Уж как-нибудь я
вас додержУ, надёжен тут засов».
И вновь одна. И снова час за часом
металась «королева» во злобе,
как хищница, раздразненная мясом,
в мечтах о жертве на лесной тропе.
Хоть думай о фанАтике проклятом,
хоть на луну опять волчИцей вой…
Лишь зА полночь под дверью часовой
заговорил с пришедшим лейтенантом:
– Порученную вахту мне несу,
не отходя от двери ни на шАг я.
– Ты узницу, а я – тебЯ пасу,
чтоб бдительность твоя вдруг не иссякла.
Начальство поручило на неё
глядеть почаще: вдруг наложит руки
тут наша леди на себя со скуки!
«Какое беспардонное враньё
себе стал позволять мой пуританин! –
подумала миледи. – Добрый знак!
Джон для меня не только пунктуален,
но и двулИчен стал, что не пустяк»!
Солдат был нагл, излишне фамильярен:
– Не в тЯгость поручение вам, сэр!
Каких ещЁ, подобных этой, спален
желАть вам! Я бы тОже к ней подсел!
Она бы и самА всех понукала
с ней лечь в постельку, будучи вдовой.
Джон покраснел, одёргивать нахала,
однако же, не стал. Не до того!
– Я осмотрю решётку, стены, утварь.
Войди, коль вдруг тебя сам позову.
Иль быстро позови меня, придУт коль…
– Уж я не подведу вас. Не зевну.
Миледи, подпустив во взор печали,
спросила, лишь взошёл Джон на порог:
– Вы принесли мне то, что обещали?
Подавленный герой стал вовсе плох:
пот выступил, возникла дрожь в коленях,
и бледность залила суровый лик.
– Хочу, чтоб вы открылись в откровеньях.
Сударыня, мир божий так велик,
что, даже вАм отчаиваться рано.
Как Божьему созданию ктО вам
покончить с жизнью собственной дал право?!
– Мой случай не относится к правам.
Обещано, что после разговора
оставите на время вы мне нож.
– Запрос ваш – плод кощунственного вздора.
– А в доводах у вас одно и то ж.
– Я тут подумал и решИл, однако,
что всё ж не буду брать на душу грех.
Построю, исключительно во благо
самим же вам, хоть парочку помех.
Ни бритвы, ни ножа, ни даже шила,
не ждите от меня – вот весь мой сказ.
– Я тоже вдруг подумала – решила,
что больше не задЕрживаю вас.
Вернитесь вспять и не жалейте прыти.
Джон понял: с ней поладить мудрено.
– Ах, боже мой, да вот ваш нож, берите!
От вас не отвязаться всё равно!
Мне был расскАз обещан, между прочим…
– Да, но сначала нОж давайте. Ну!
Мне б только убедиться, что наточен
и настоящий. Гляну и верну.
Прошла с благоговеньем нарочитым
инспекция запретного ножа,
но даже никого не потроша,
в руках её нож выглядел сердитым.
Взволнованно её дышала грудь
и беззащитным выглядело тело.
Но, не спеша оружие вернуть,
миледи так и сяк его вертела,
не пробовала только языком.
Нож был из стали, и возможно, лучшей,
но лёг на стол он неким пустяком.
Миледи снизошла: – Ну, ладно, слушай
и, может быть, признаешь ты, что нет
истории печальнее на свете.
Прошло уже не так уж мало лет,
как я её держу от всех в секрете.
Тогда была я очень молода
и очень, к сожалению, красива.
Мужчины домогались агрессивно.
Мне стоило упорного труда,
сведённого к большим душевным тратам,
их вожделенью противостоять.
Вокруг меня, и поодаль и рядом,
они стояли ратью и та рать,
испробовав все силы обольщенья
впустую, вслед за этим принялась
над вЕрою моей глумиться. Тщетно.
Не сорвалась я и не поддалась.
Такое Бог послал мне испытанье.
Мои враги, презрев моё роптанье,
всё в ход пускали, чтоб меня сломить.
И некому их было приструнить.
Достигли оскорбленья беспредела.
Души моей не в силах погубить,
подонки осквернить решили тело.
И больно вспомнить, и нельзя забыть.
«Строптивый ангел, скоро будешь нАш ты»! –
грозили мне в лицо они не раз,
и впала после ужина однажды
я вся в оцепененье, в некий транс.
Не верила я раньше в небылицы,
что можно вот такое испытать.
Не то, что бы ходить, но даже встать
я не смогла… и даже помолиться.
Язык мой совершенно онемел.
Я рухнула со стула на колени.
Ни крикнуть, ни принять каких-то мер
сил не было. В глазах поплыли тени
и наползал давяще потолок,
и сбивчивы от страха стали мысли.
Ну, что мне было сделать, горемычной?
Час гибели моей был недалёк.
Заложница безоблачного детства,
наивная, я поздно поняла,
какое усыпляющее средство
с едой в меня попало со стола.
Я знала лишь одно: со мной неладно
творится что-то, непослушна плоть.
Меня в той ситуации Господь
не видел и не слЫшал, вероятно.
Очнулась я неведомо когда,
к тому же в незнакомой обстановке,
в чужом белье – постыдные обновки!
Увы, но окна, двери и врата
отсутствовали в комнате – напрасно
искала их на ощупь, и на взгляд.
Роскошно всё убранство, но ужасно
моё там мЕсто, словно там был ад...
(продолжение следует)