ПИСЬМО ИЗ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОГО ВЕКА
Антон Павлович, милый,
Вот и небо уже в алмазах…
Это Москва, нас дожидаючись, не погасила огни.
Но ни разу, Вы понимаете, ни разу
Человека пропавшего не осветили они.
Александр Александрович, как будто в реку
Толпа спешит – не пожалеть её, не сосчитать.
И куда уж! — на улицах разыскать одного человека...
Фонари горят. Аптеки не спят.
Ночь не спешит рассветать.
Николай Алексеевич, подземная дорога
Наземной страшнее —
Косточек русских уже не счесть.
А пора прекрасная не пришла...
Нам досталось немного.
Может быть,
Внукам нашим хорошо поживётся здесь?
Николай Гаврилович! И в двадцать первом веке
На Ваш вопрос мы знать хотим правдивый ответ.
Но до пропащего и до пропавшего человека
Ни господам, ни народу, —
Никому на целом свете дела нет.
Фёдор Михайлович, денег нет,
И топорик уже наточен...
Но старуха бессмертна, —
Она до самой смерти жива.
А студент из народа сегодня учиться не хочет,
Ведь работы хорошей не будет ему — однова.
На Ленинградском проспекте — Сонечек армия...
Господа выживают — народ из родимых квартир.
И мне кажется, дорогой Фёдор Михайлович,
Красота уже никогда не спасёт этот самый мир.
Ваша светлость, Лев Николаевич!
Где та электричка?
Я хочу, — чтобы сразу — всё!..
Чтобы не думать о жизни такой.
Она любви захотела,
Ваша надушенная истеричка...
А я покоя хочу. Я покоя хочу! Я хочу на покой!
Вы учили — злобе не отвечать насильем.
Мы терпели… но многоточия расставит смерть…
Мы живём в России.
Понимаете, мы живём в России, –
И левую щёку подставлять вослед за правой —
Это надо ещё суметь…
2006