Вот Володя всадил себе пулю,
А Серёга залез в петлю.
И я тоже качаюсь на стуле,
"Не стремайся!" себе говорю.
Подыхать в беззаконную зиму
Или жить без краёв и могил.
Эх, подлей-ка ещё керосину
На холодные стенки жил!
Шелестеть бумагой и снегом,
Огрызаться на окрики "стой!",
Подавиться своим же обедом,
Притворяясь, что навеки слепой.
Умирать без оглядки на завтра,
А тем паче на позавчера,
Не оправдывать все эти ставки,
Горевать о победах с утра.
А потом, позабыв про заветы,
Покажу что я тоже поэт.
И я выйду в холодные ветры,
Понося матной бранью весь свет.
И устав от борьбы с господами,
Что делили меня и тебя,
Я взорву это небо с цепями
И пущу под откос поезда.
И когда надоем своей песней
Вам и тем, кто велит подождать,
Притворюсь что я уже двести
И со мной оголтелая рать.
Буду нервом и канцерогеном
Этих мест от столов до пустынь,
Буду жизнью и буду я тленом,
Ну а эти твердят мне «остынь»…
Да куда же вы лезете, суки,
Вы не лезьте ведь это моё -
Всё моё от триумфа до скуки
И свежатина мне и гнильё!
И победы мне и пораженья,
Всё беру я от дна до вершин,
Всё подляны, наёбки, свершенья -
Всё что вырвется вновь из плотин!
И накроет вас всех моим смехом,
Моей скорбью, ухмылкой, слезой.
Убегать вы все будете спехом,
Но настигну я всех вас волной!
И утоните и захлебнётесь,
И никто вас уже не спасёт!
Напишите две тысячи восемь -
Там прервал я свой низкий полёт…
25 февраля 2008 года