CТАРИКИ
Склад воспоминаний и болезней,
Старики смешны и бесполезны,
Да и что с них взять, со стариков?
Впрочем, что могли - давно уж взяли,
Не спеша узлов понавязали,
Им осталось пара пустяков:
Жалобы, упреки, укоризны.
Будто дети малые капризны,
Все суются не в свои дела.
А дела как сажа, брат, бела -
Подрастают собственные дети,
Происходит черт-те что на свете,
Некуда деваться от долгов,
Тут уж не до жиру, быть бы живу.
И совсем не к месту и не в жилу
Вечное брюзжанье стариков, -
Что-то про высокие материи,
Что-то про моральные потери, -
Как же вы от жизни далеки...
Сироты вы наши, старики...
ТБИЛИССКОЕ КЛАДБИЩЕ
Кого оплакивать старухам?
- Детей, голубчик мой, детей...
Черны, как утренняя тень,
Платки, повязанные глухо.
Они похожи, словно сестры.
Их одиночество роднит.
И каждый день бредут они
От ближней церкви до погоста,
Не разгибая спин, прилежно
Вершат свой бесконечный труд, -
Покуда матери живут,
Сыновние могилы свежи,
Как свежи раны... Сочтены
Их дни, удел могил - разруха.
Бредут по кладбищу старухи
Черным черны.
А воздух утренний прозрачен,
А город солнцем озарен
И тлен осенний ноябрем
Едва-едва лишь обозначен.
Здесь чья-то жизнь и чья-то смерть,
Смех со слезами вперемешку.
И всем нам, видимо, в насмешку
Дана такая круговерть.
ЧАЕПИТИЯ В КРАСНОВИДОВО
На подоконнике свеча
Глазок свой желтый щурит ласково.
Платок пуховый на плечах.
Горячий крепкий сладкий чай.
Хлеб – черный. С маслом и колбаской.
Антициклон издалека
Стращает лютыми морозами.
Да ну его с его угрозами, -
Вот - ломтик сала бело-розовый,
Вот - острый зубчик чеснока.
Всего-то два уютных дня, -
А жизнь как будто прожил сызнова,
Безумный мир с его капризами
Стал чужд и странен для меня…
Горит свеча, уют храня,
И острым язычком огня
Тихонько темноту вылизывает…
*
Когда устанут соловьи,
За горизонтом встанет солнце
И сонного лица коснется
Лучом ласкающим своим.
Пью, не спеша, зеленый чай,
Смотрю в окно на зелень елей,
А где-то грозы загремели
И приближаются, рыча, –
Как псы, лениво по ночам
Изображающие злобу, -
Но для того лишь только, чтобы
Хозяин службу замечал.
Мне так легко живется тут,
И думать не хочу, что скоро
Придется воротиться в город –
В шум, суету и духоту.
Но это – после. А пока,
Уйдя от городских привычек,
Учусь прикуривать от спичек
И воду пить из родника.
Учусь разглядывать сирень, -
Не в хрустале изящной вазы,
А прямо на кустах, всю сразу,
Не пять минут, а целый день.
Учусь таким простым вещам,
Что успокаивают душу:
Неделю радио не слушать
И телевизор не включать.
…А между тем уже в стекло
Тихонько капли застучали,
Такие робкие вначале.
И «небо тьмой заволокло».
Но и под грозовым дождем
Здесь - мир спокойствием наполнен,
И лишь на взбрыки юных молний
Ворчит по стариковски гром.
*
Еще сюда особняки
Не добрались, - пока хотя бы.
Внизу, на берегу реки
Встал, говорят, цыганский табор.
Неторопливо дни идут
На тихой подмосковной даче.
Две юных женщины в саду
Обвиты щебетом ребячьим.
Смеются, яблоню трясут,
Плоды зеленые кусают.
Ни суд людской, ни божий суд
Нисколько их не занимают.
В безгрешной прелести своей
Они одной природе внемлют…
И градом яблоки с ветвей
Со стуком падают на землю.
*
Жизнь кувырком. А за окном
Успокоительная осень.
И стрелы подмосковных сосен
На фоне неба голубом.
Гидрометцентр и Госкомстат
И сотни прочих учреждений
Опять по радио твердят
О штормовом предупреждении,
О том, что власть – как прежде – врёт,
И кризисом грозят прогнозы…
Ох, только б ранние морозы
Не загубили огород!..
А солнце раскаленным лбом
Уткнулось в ясность горизонта.
И вестью штормового фронта
Лишь - по дороге пыль столбом.
И кажется порою мне,
Как будто видится из окон:
Белеет парус одинокий
В морской, нездешней стороне…
Перо, бумага под рукой.
Чаек заварим. Перекурим.
Какая глупость - поиск бури,
Куда трудней найти покой.
*
Засыпает дорогу снег…
Засыпаю… И в полусне
Вновь и вновь приходят ко мне
Все, кого обидел когда-то.
- Я не думал… Я не хотел…
Слишком много свалилось дел…
Я пытался, но не успел, -
Объясняю я виновато.
А они стоят и молчат,
И никто не рубит с плеча,
И никто не бьёт сгоряча,
Лишь глядят на меня печально.
Кто далёко, кого уж нет,
Но держать я должен ответ
И за боль причиненных бед,
И за слово, и за молчанье.
Я зажмурюсь, свернусь клубком,
Заскулю побитым щенком…
Как безжалостно, глубоко
Ранит память, достав до сердца…
Засыпаю… И горько мне
Признаваться в своей вине…
Засыпает дорогу снег -
И ни в яви, и ни во сне
От себя никуда не деться…
* * *
Тягучи стали дни
И быстролетны годы,
И жизнь без тормозов
Несётся под уклон.
Но в памяти храни
Вкус молодой свободы,
Когда ты был здоров
И весел, и влюблен.
Все дни перелистав,
Найдёшь, чего стыдиться:
Играл чужой судьбой
И в ссоре был неправ.
Но всё еще чиста
Последняя страница,
Ты хоть ее закрой,
Ничем не замарав.
СТИХИ ВСМЯТКУ
...И вот уже меня не веселят
Капели звон и птиц разноголосье.
Меня весной взяла за горло осень:
Пришла пора подсчитывать цыплят.
Легко сказать, что, мол, пришла пора,
Повырастали желтые комочки,
Солидные, упитанные квочки
Давно несутся по чужим дворам.
Чего-то, видно, я недоглядел:
Весна - и сразу осень? Где же лето?!
А солнце пышным пористым омлетом
Восходит на чужой сковороде...
ЗИМНЯЯ ВОРЧАЛКА
На дорогах гололедица,
На деревьях гололёд.
По ночам позёмка стелется,
Целый день метель метёт.
Атмосферное давление
Скачет так, что прям беда.
Обещают потепление,
А приходят холода.
От пронзающего холода
Изгибаюсь я дугой…
…Нет, пока мы были молоды,
Климат был совсем другой.
* * *
Неуклюжий угрюмый старик,
Задыхающийся при ходьбе, -
Это ты. Ты еще не привык
Вот к такому чужому себе?
Всё заранее решено
Несговорчивой дамой – судьбой,
Остается только одно:
Оставаться самим собой.
И допрежь смертельной слезой
Затуманит последний взгляд –
Эту, тощенькую, с косой -
Ущипни за костлявый зад…
ВОЗВРАЩЕНИЕ
К ПАТРИАРШИМ
Это - осень моя. Это мой листопад-листокрут
На маршрутах моих в день минувший,прошедший, вчерашний,
Где деревья стоят, охраняя запущенный пруд.
Городские огни - ожерелье прудов Патриарших.
Телефонный звонок, ломкий голос, лишающий сна...
Теплый солнечный луч,не буди меня ночью ненастной,
Не сбивай меня с ног, не сбивай меня с толку, весна,
Ожиданьем не мучь, не преследуй надеждой напрасной.
Эта осень - моя! Я не знаю, что будет весной,
То ли боль, то ли бред, то ли ветер, мой пепел кружащий...
А деревья стоят – их осенний наряд расписной
Отражен в серебре неизменных прудов Патриарших.
***
Прощайся и прощай…
За пеленой тумана
Истаяла печаль
Последнего романа.
Тряхнув пустой мошной,
Подсчитывает старость
Не сколько лет прошло,
А сколько зим осталось.
Но стоит ли грустить
Под листопадом стоя,
Когда в твоей горсти
Шуршанье золотое?
НОЧНОЙ ПОЛЁТ (2008)
Спазмолитики. Анальгетики.
Внутримышечно. Внутривенно.
Ночь апрельская – словно летняя…
Ветра тёплое дуновенье…
Ритмы кардиостимулятора…
Шелест ленты кардиограммы…
А уже половина пятого…
Вот и лето не за горами…
На тонометре скачет стрелочка, -
Ненормально, но не смертельно.
Опасаться вроде бы нечего,
Но пока что – режим постельный.
Матерюсь еле слышным шепотом,
Что не вовремя занедужил.
А по улице дождик шлепает,
Пузыри вздувая на лужах.
Тихо фыркнув, «Скорая» канула
В непроснувшееся пространство.
И на блюдце – пустая ампула
От использованного лекарства
* * *
В дождливое утро, когда я забуду проснуться
(Дай Бог, чтобы именно так мне уйти довелось),
Когда-то любимые мною слезами зальются,
Не ведая сами причины тех утренних слез.
И этим потоком омытую грешную душу
На суд призовут. И узнаю я, как ни крути,
Чей дух я смутил, чью судьбу ненароком порушил,
Кому задолжал и кому я сверх меры платил.
Всю правду смогу я узнать о себе, – с опозданьем,
Но все же настанет пронзительной ясности миг.
И кончится дождь. И меня в этом мире не станет,
Лишь высохнут слезы прекрасных любимых моих...
ВИНО ИЗ КАРМЕЗАНА
Из открытого окна
Тянет ветреным апрелем.
Кармезанского вина
Выпьем – и не захмелеем.
После первого глотка
Мы уже неотделимы
От ведущих сквозь века
Улиц Иерусалима.
И еще один глоток
Обласкает наше горло –
Мы впадем в людской поток,
Затопивший старый город.
На Голгофу, - а потом,
Молчаливых слез не пряча,
Мы придем и ткнемся лбом
Покаянно – в Стену плача.
Чтобы душу уберечь,
Вопреки любым канонам
Мы осмелились зажечь
Семисвечник пред иконой.
Наш удел – меж двух эпох,
Двух религий, двух отечеств.
Да простит нам строгий Бог
Пред иконой – семисвечник.
У последнего глотка
Терпкий вкус и смысл особый.
Это славно, что пока
Мы с тобою живы оба,
Хоть лысеет голова,
И слабеет наше тело…
… А за окнами – Москва.
И бутылка опустела.
ДО 70-ти И ДАЛЬШЕ…
Как шитьё – стежок за стежком,
Так житьё – стишок за стишком.
И когда не плохи дела,
Строчка в строчку точно легла.
Если ж болью налит висок,
Строчка ляжет наискосок.
Без примерок платье не сшить,
Без помарок стих не сложить,
Без ошибок жизнь не прожить.
Но пока мы еще живём,
Может быть, что-нибудь сошьём…
* * *
«Пора, мой друг, пора,
Покоя сердце просит»…
Окончена игра,
Конец стихам и прозе.
И ветер со двора
Ковер листвы уносит,
И горсти серебра
Зима швыряет в осень