«Никто не отменит закат.
Никто не погубит печаль,
Лишь самая ближняя даль
Дарует надежды карат.
Убийственно медленный бег
Чужих заплутавших шагов…
А я – только полулюбовь,
Без четверти сил человек.
Холодные руки больниц,
В них зябнет вся прелесть души.
В столице в московской глуши
Ловлю полувзгляд полулиц…»
Так думала дева одна,
Закутавшись в сонный рассвет,
Себя ощущая, как бред
И этому чувству верна.
На кухне в брезентовый век
Ворчливо бурлил сытный суп,
Он был незаправлен и глуп
Как муж ее – не человек.
В то утро окутала пыль
Все веси и все небеса
Тогда и поля и леса
Вскричали: «О, господи, ты ль
Послал к нам людей-палачей
И их безутешных рабов?
Они схоронили любовь
В сердцах их блуждал суховей.
Да он и поныне один
В них серо живет и болит
Ты слышишь, как совесть молчит?
И страх всюду, как исполин».
Услышав природы слова
Девчушка прильнула к стеклу.
«Меня превратили в золу,
Я здесь дотлеваю едва».
Тут суп, хохоча, забурлил
Себя на плиту расплескал.
И вновь показал свой оскал
Тот муж, что лишил деву крыл:
« Ты снова с собой говоришь?
Какая нелепая блажь.
Безумья огромнейший стаж
Ты утро за утром растишь.
Сегодня я в бар, ты учти.
Не барыня, можешь одна
Петь славу любви у окна.
Ты мне ненавистна… почти!
Репей на моих волосах,
Когда ты отлипнешь уже!
Наш брак – это ад в шалаше.
И он обращается в прах».
Тут муж, не споткнувшись, ушел
Как разум, как вера в любовь,
Сказав: «На меня не готовь,
Приду очень поздно и зол».
А дева понять не могла
И даже не смела понять,
За что так вчера и опять?
Она ощущала крыла.
Но были прижаты к спине
Все белые перья в тот миг…
Когда светлый образ возник
Ярчайшим лучом на стене.
Он нежно коснулся плеча,
Теплом отдаваясь в груди.
Но суп закипел: «Подожди», -
По-прежнему громко ворча.
"Наш брак – это ад в шалаше", -
Шепнула девчонка ему. -
"Но я покидаю тюрьму.
Я слишком свободна... уже".
И, крылья расправив, она
Взлетела над горстью домов,
(Где вечно табу на любовь),
Почти не поранив окна.
К обеду вернулся супруг
С цветами и выключил суп
Заправлен, побрит и не глуп.
Один. Без друзей и подруг.
Увидел осколки стекла...
И, словно мгновенье, застыл,
Заметив перо с ее крыл:
«Спасибо тебе… что была…»
……………………………………
Пол ночи луною полны
По полу ползет полумрак,
Как ядом наполненный змей
Античной фантазии плод.
Мужчина не видит луны,
Зажав недомолвки в кулак,
Становится вдвое сильней
И воду холодную пьет.
А где-то бушует рассвет,
Наряженный в красный халат.
Безмолвствует тень на стене
Как боль эту больно терпеть.
Закутавшись в горе, как в плед,
Он шепчет: « Прости, виноват.
Вернись ясной зорькой ко мне.
И будь моим ангелом впредь».
…………………………………………………
Двенадцать минуло ночей.
Но девушки попросту нет.
Ни вздоха, ни взмаха крыла,
Ни слез, ни улыбок окну.
Лишь звезды, как сотни свечей
Скользят меж бездушных планет.
Да космоса темная мгла
Сочится и прячет луну.
Но знает очнувшийся муж,
Понявший все то, что не зрел,
Тринадцатой ночи приход
С собою Ее принесет.
Луна в отражении луж,
Как снайпера меткий прицел.
Застыв там без чувств и забот,
Хоть несколько жертв она ждет.
Да черт с ней, с безумной Луной,
Но где же подруга, ответь!
Пусть Демоном станет она,
Его растерзает сквозь смех.
Он Ей предназначен одной.
Пускай приведет с собой смерть.
И Ангелом ночи жена
Спустилась к тому, кто на грех
Безумной ее называл…
Не ведая разума суть…
Репейником славил с утра,
А к вечеру бил, как умел.
Но он позабыл свой оскал,
Зачем-то мечтая вернуть,
Девчонку… Земная игра
Имеет, имеет предел.
Пред ним в черных перьях она,
Совсем без одежды стоит:
- Ты хочешь, пойдем вместе в Ад?
Иначе, прощай, мой злодей.
Я в нашу любовь влюблена
Хотя бесшабашна на вид.
Мне в вечность навеки назад,
Мне просто нельзя средь людей.
- Ты ворон? Ты демон? Скажи?
Ты Ангелом милым была.
Но что с тобой сделал тот свет,
В кого он тебя превратил.
- Я тело для глупой души,
Черны, словно сажа крыла.
Той прежней меня больше нет.
Но ты мне, губительно мил.
Он руку ей в руку вложил.
Готовый хоть в ад, хоть в окно.
Она засмеялась, как страх
И вмиг обратилась… собой.
А после упала без сил,
Едва прошептав: "... как темно…"
А он ее нес на руках,
Как будто невесту домой.
Девчушка была холодна,
А в луже смеялась луна.
…………………………………….
Наутро открылись глаза
Под пристальным взглядом лучей.
Мужчина заплакал сквозь стыд
За слезы, за злость на себя.
И мысль, как будто гроза
Мелькнула: Свободен. Ничей.
Он встал, незаправлен, небрит,
К себе уваженье губя.
На кухне ворчал грозный суп…
И слышался шепот жены,
Что, словно котенка, живот
Так нежно ласкала рукой:
- Наш папа красив и неглуп,
Но мы ему так не нужны.
Он снова сегодня уйдет.
Но ты ведь со мной, дорогой.
Ты скоро родишься, малыш
И мы убежим далеко.
Туда, где не знают обид,
Где женщин о плинтус ни-ни…
А муж вошел тихо, как мышь.
Плиту обожгло молоко.
- Прости, я немного небрит,
Но в душу мою загляни.
Я видел во сне два крыла
И черные перья на них
И я за тобою – в огонь,
Но ты стала снова собой.
И, будто любовь, умерла.
Я нес тебя, словно жених.
А где-то рыдала гармонь
И звезды роились гурьбой.
Прости мои глупые сны
И жизнь горче смерти прости.
Я стану таким, как мечта,
Да я ей почти уже стал.
Вы оба мне очень нужны.
Два солнца на темном пути!
Лишь ты для меня моя Та!
Без вас я так жалок и мал.
Девчонка его обняла…
Халатом прикрыв два крыла.