Она была незримо хороша
Без тени сумасбродства и печали;
Ее большая светлая душа
Вселяла трепет. Даже кружка чая,
Которую она в руках держала,
Казалась чем-то неожиданно прекрасным…
Что говорить про платье. Для начала
Оно ей шло. И взгляд безумно ясных
Глаз лани был пленителен и нежен;
И пусть вздымались груди слишком часто,
Точеный стан был тверд. Вид безмятежен.
Такое вот видение из сказки.
Такой ее увидел он однажды,
Увидел и не смог уже забыть;
Виденья повторялись слишком часто
И отравляли поминутно жизнь.
Он умирал в любовной лихорадке,
В немом стенанье глядя в потолок;
Он душу изливал своей тетрадке,
Ведь ей признаться попросту не мог.
Он умер в воскресенье на рассвете,
В руках сжимая новый чудный стих;
И ни жена, ни маленькие дети
Его б не удержали средь живых.
Погожий день. И долгожданный лучик света
Ворвались в приоткрытое окно
Ее могли звать Лизой или Светой,
Но имя к сожаленью не дано.
Она не вспомнила б несчастного героя
Коль про него мы завели б с ней разговор,
Она была глупа. Ее устои
Ничтожны и приземисты. И спор
Не поддержала б остроумною беседой
И не блеснула б в обществе умом,
Она не обладала крепкой верой
И в одиночестве глотала часто ром.
О вы плененные изяществом мужчины!
Вы дальновидностью не славитесь, увы;
Таким вы посвящаете картины
И двери открываете во сны.
Но все же согласитесь: эта дымка
Растает, лишь откроется роток;
Исчезнет эта ветхая картинка,
И образ уж не вызовет поток
Речей. Но кроткая душа
Пусть незамеченной останется впервые;
Она поистине мила и хороша
Такая невоспетая богиня…
2.06.10