Еще темно. Горит лампада,
Дымятся стопкою блины,
В чулане суетится мама,
А я про детство вижу сны.
...Там, на столе, под образами,
Под петушиным рушником
Кулич, украшенный крестами,
Искрится сахарным песком.
...В углу, под полом, мышь скребется.
Зарю поет лихой петух.
А на душе легко и просто,
А за окном под снегом — луг.
Подходит мама: "Ну-ка, милый,
Отведай свеженьких блинов.
Уж я корову подоила
И наносила к печке дров..."
...Я в доме, пахнущем хлебами,
Парным, душистым молоком...
Я снова возвратился, мама,
И на тебя смотрю тайком...
...Как ты, родная, постарела...
И поступь с болью, робкий стон...
Ты так печально поседела...
Скрипит у дома старый клен!
Он душу рвет мою на части,
Как будто знает обо всем...
Ах, сколько горя и несчастья
Прошло под маминым крылом!
А сколько встреч и расставаний!
Ночей в слезах, ночей без сна
Досталось в этом доме маме...
Ты чашу пьешь свою до дна!
Ветшают дом и палисадник,
Хиреет сад, что за двором,
И только образ твой печальный,
Как свет, за маленьким окном...
С надеждой смотришь на дорогу
И ждешь гостей в родимый дом,
И не угасшая тревога —
За нас. А мы все не идем!
Жизнь нас ветрами закружила,
Мы все торопимся, спешим...
А надо к маме, как на крыльях,
Лететь хоть из последних сил!
Ты отдохни немного, мама,
Как прежде, мама, улыбнись,
И нас за то, что так страдала,
Ты уж, пожалуйста, прости!
Еще темно. Горит лампада.
Дымятся стопкою блины,
В чулане суетится мама,
А я про детство вижу сны.