Боже мой,
как тосклив этот мир,
все со мной,
что мне вовсе не нужно;
как конвой,
черны окна соседних квартир,
и, хоть вой,
фонари отражаются в лужах.
Лепестки,
словно пули, ложатся на грудь.
От тоски
рвет на части и сердце, и душу;
и пески
порошат предначертанный путь,
а виски
бьют в набат, опасаясь, что струшу.
-Поклянусь!
-Нет, не смей, никогда не клянись...
-Повернусь!
-Это смерти позорной подобно...
-Застрелюсь!
-Это путь черной пропастью вниз...
-Затаюсь!
-Это мерзко, но очень удобно...
А Луна
бледным светом мерцает вдали,
мне она,
как цыганка, вещает дорогу;
И волна
светлых душ захлебнется в пыли,
и страна
упадет, отвернувшись от Бога.
Боже мой,
как тосклив этот мир!
Надо мной
пролетают и гибнут столетья;
и с клюкой
я шагаю, как пьяный сатир,
и прибой
ершИт баловень-ветер...
Иллюстрация автора