Не первый век и не последний год
Среди пастушек мраморных и граций
Здесь русская трагедия идёт
На фоне европейских декораций.
А.М. Городницкий
Ты однажды устанешь от гнёта безликих времён,
Ибо время безлико, как Бог, мы же - только подобья.
Потому, слабый дух чаще слышит одну из сторон.
Потому, редко кто поднимается выше надгробья.
Но надежда, гордыня ль, привычка витать в облаках,
Вдруг, на миг открывает тропинку в пространство иное…
Ибо, водит же кто-то незримый твоею рукою,
Кто-то шепчет строку, заглушая шуршанье песка.
Спит город. Что ему твоя усталость?
Бессонница, которая досталась –
То ль по наследству, то ли по заказу…
Он сам привык в полуха и в полглаза
Спать по ночам… машины, песни пьяных,
Гулянья под луной… у Зурбагана,
Я чаю, были схожие болезни…
Хоть жить у моря всё же интересней,
Чем, скажем, в мегаполисе, где стены
И камень суть основа всей системы
Необходимой жесткости строенья.
И так – от поколенья к поколенью.
Иначе здесь не выжить, и отсюда –
Усталость духа и синдром Иуды.
Но, как любой от века горожанин,
По-своему - ты любишь этот камень.
В одной крови - живут одни болезни,
Рождая в душах каменные песни,
Понятно, с некой примесью бетона,
Машинной гари, где стакан гранёный
Лакрима Кристи - средство от неврозов…
И ты уже спокоен, как в Березов
Отсель Светлейший сосланный когда-то.
И ничего тебе уже не надо.
И пахнет Елисейскими полями
Асфальт под непослушными ногами.
Но, что тебе до urbi и до orbi –
Ты говоришь, увы, с пустыней Гоби…
Который год? Ты сам забыл, пожалуй…
Спит город. Что ему твоя усталость?
Он сам устал от грандиозных планов,
От сумасшедших гениев, титанов,
Воров в законе, нищих в переходах,
Веков, поэтов, бунтов и погоды…
Как жить, свою не уничтожив плесень
И ощущать Европу, как болезнь,
С времен Петра переболеть которой
Не удалось и, видимо, не скоро
Удастся… вот, воистину: Что делать?
Кто виноват? Твое ли это дело?
Вопросы эти, как Россия – вечны.
Тебе ль пристало взваливать на плечи
Или на шею философский камень,
Чтобы затем – в Неву, вперед ногами?
Ответов нет! Пусть город спит ли, дремлет
В полуха и полглаза, и не внемлет
Сим штудиям. У нас – один диагноз,
Но разные врачи. Такая жалость!
Ты город пожалел, но он – едва ли.
Одни недуги. Разные печали.
Ты для него лишь половина дроби.
Его беда – раздумья о Европе.
Великий Петр испортил мизансцену:
Хотел окошко – проломил всю стену.
Понятно всё – ведь это так по-русски!
Смешались ветры вест и ост, но пушки
Заговорили на века – не внове:
И до Петра хватало встречных войн…
Но мы остались Азией, как прежде.
О нас, увы, не судят по одежде.
Хотя, понятно, верно, что не судят:
Другие философии и люди…
Мы и они. Спи, город азиатский
«На фоне европейских декораций».
Мил Запад мне, но свой Восток роднее…
Покуда тройка не сломала шею
Себе и ямщикам с кирпичной рожей –
Мы будем мчать – куда? – по бездорожью,
Лечить родимой все свои болезни
И петь бетонно-каменные песни…
А я устал лечиться, петь и плакать.
Скулит душа прибитою собакой…
Увы, печальной получилась повесть.
Россия спит. Что ей твоя бездомность,
Когда в душе меняются местами
Времен безликих меч и состраданье.
17 июля 2005 года