доброта, не помнящая противоречий,
и волосы, скользящие с предплечий,
спадающие с головы на пол.
о господи. я дошел.
когда тебе было девятнадцать, и ты смущалась при встрече.
я думал, что мы притянемся, не слукавлю - навечно,
но оказалось, что такие элементы несовместимы,
и теперь мне приходится быть. а еще - быть сильным.
конверты скомканные как конфеты - тают в воображении, фантики мятые.
20 лет не живу, две недели как не курю, а ты... всё еще не любишь мятные.
дневники старые как иголочки - дергают за аксоны, преподавая жизнь.
слушай, я правда выживу. а ты... ты только держись,
всё действительно пойдет гладко, действительно пойдет в гору,
будешь разбираться в тонкостях человеческого горя,
слушать красивые истории, анализировать их правду,
а переживать или беспокоиться за меня.. нет. не надо.
такие твари не гибнут быстро. меня еще убьют, и не один раз.
я буду умирать мучительно, глядя из серо-голубых глаз
на очередные создания, ломающие об меня зубы.
они не такие как ты. и такими, увы - не будут.
мне надо спать. рисовать картинки. беречь минуты,
и я берегу себя, благодаря берегущего тебя. как будто
там наверху всё еще есть бог, и он не забыл.
не запоминай мелочи. в частности, что я любил.
а любил я редко. некачественно. но порывисто-нежно.
я знал изначально: зима не закончится, и будет небрежно
относиться ко всему, что я хочу и попытаюсь сберечь.
псевдозима. был бы снег - повезло бы в него лечь.
еще раз мельком, неловко шепотом:
идешь верно. и я безропотно
примерил удары судьбы. как факт
мой театр берет антракт.
мой корабль наелся сполна сладких капсул морского ила
в
день
когда
ты
меня
/ПОЛЮБИЛА/
убила.