Мне семь. И мы с тобой глядим на звёзды
над крепостью бетонного домишки.
Скатался ворс? Нет, мама, это слёзы
из пуговичек плюшевого мишки.
Мне шесть. Так нелегко пятиконечной
звезды добиться – карандаш ломаю.
Понюхай папа: пахнут безупречно
бумажные цветочки к Первомаю.
Мне пять. Днём звёзды – в старом одеяле,
укрывшись с головой, я их считаю.
И от чего в игрушечном рояле
пять клавиш с придыханьем западают?
Четыре мне. Я забываю что-то
такое, что известно только звёздам,
собакам разным и листочкам тонким,
и, воздух загребущим, львиным зевам.
Я — звёздочка домашнего театра
в три года. Их «как будто» понимают.
Бубню, по-детски гениально-кратно,
Чуковскому, как Библии внимая.
В два года ненадолго интересны
сказания о звёздочках и гномах.
Здесь нахожу и яркой, и уместной
развёртку типа «Кошкиного дома».
Затем я поражаю педиатра.
нет не объёмом, наберу невскоре,
а тем, что кран «Кап-кап» – воды утрата.
Была ли я — звезда?! – О чём тут спорить!
2001