Когда человек ушел,
Он может легко услышать
Слова о себе такие,
Что будет приятно очень.
И даже порой грешок
В тех фразах так гладко вышит,
В изящную ткань прикинут,
Тонирован, даже сочен.
Поэту не надо это!
Ему было горько, горько
В сковерканной этой жизни,
Что вовсе не так он прожил.
Где мигом весна и лето,
Как с девушкой милой зорька,
А дальше быток капризный,
Да взглядов косых пороша.
Его тяготило – «надо!»
И рвало во всласть грешиться,
Иначе бы не было пищи
Для льющих стихи эмоций.
А общество «чтило» градом
Слушков от серпент-традиций,
В которых духовно нищим
Вольготно у нас живется.
Как в сварке огнем металла
Бурлили его стихии
Над рампой зовущей сцены,
Где жизнь переплетом с пьесой.
Там роль Сирано блистала,
И близостью той к мессии
Двух личностей мощь и ценность
Вставали в единстве места…
Жаль, создано только малость
Того, что могло родиться
В другой, непрожитой жизни
Ушедшего вдаль поэта.
Но нам-то душа осталась!
И слово к сердцам струится
Не памятью горькой тризны,
А мощным биением света!