Муж ласточки смеётся надо мной,
разинув широко беззубый ротик.
Я, видимо, кажусь ему смешной,
одной из неопознанных экзотик.
Распахнутые глотки у птенцов,
как три пустые шкурки от бананов.
И мух ссыпают предки в воронков,
как мелочь в бездну накладных карманов.
Мать-ласточка, тревожно не косись,
сейчас я уберусь куда подальше.
Привычно треком неба колеси
в своём безумно-векторном чардаше.
1997