На море на Чёрном есть остров безлюдный.
Лишь красные скалы над синим привольем.
И кажется остров таким неуютным,
Здесь только для чаек крикливых раздолье.
Не ветка на нем на ветру не качнётся,
На нем нет деревьев с кудрявой листвою,
Одна только тропка зелёная вьётся,
Местами поросшая бархат-травою.
Но нет, на утёсе, нависшем над морем,
Где буря о камни волну разбивает,
Лишь солнце садится, как кто-то там вскоре,
На самой вершине огонь зажигает.
Когда-то давно, как легенда гласила,
На остров суровый приплыл человек.
Судьба его долго по свету носила,
Забросить чем прежде на дикий сей брег.
Приплыл его челн неизвестно откуда.
Не ведал никто, как пришельца зовут…
Знать только, жилось средь людей ему худо,
Коль твёрдо решил поселиться он тут.
Малое дитя да пожитки убогие
Вынес на брег человек из челна.
Поклажа была, по всему, то немногое,
Что в жизни мужчине хватало сполна.
Устроившись с дочкой и быт свой наладив,
На острове тихо стал жить – поживать.
И вскоре мужчина, не корысти ради,
Стал мимо идущим судам помогать.
Лишь только темнело, он дров брал в охапке,
Взобравшись на самый высокий утёс,
Костёр разжигал, чтоб был виден во мраке,
И сам у костра до утра ”службу” нёс.
Чтоб все корабли, проходившие рядом,
Могли своевременно знак сей узреть:
На мель чтоб не сесть иль на острые гряды
На скорости полной чтоб не налететь.
А коль и случалось кораблекрушенье,
Он не оставался к беде безучастным,
И тотчас же приняв по ходу решенье,
Он в море бросался на помощь несчастным.
И в знак благодарности в виде оплаты
Ему предлагали немало «добра»,
Но он ни сокровищ не брал и ни злата,
Лишь только еды, да смолы для костра.
И вскоре о нём все в округе узнали,
О добрых делах его, сделав открытье,
«Морским» его «аистом» люди прозвали,
За сердце огромное и бескорыстье.
Годы прошли, наш герой постарел.
Выросла дочь, став на диво прекрасной.
От красоты её ветер немел,
И не гонял уж волну понапрасну.
Косы её, по плечам растекаясь,
Словно морская трава ниспадали.
Ну а глаза, синевой излучаясь,
Будто бы раннее море сияли.
Как-то, надумав в воде искупаться,
На берег в полдень дивчина пришла,
И, наплескавшись, решила предаться
Сну у камней, где прохладу нашла.
Только вдруг слышит сквозь сон: что за диво,
Рядом с собой о себе чей-то спор.
Кто-то, о ней отзываясь учтиво,
Тихо ведёт меж собой разговор.
Тут же узнала всех разом девица:
За валуном была свинка морская,
Так же знакомая ей бабич-птица,
Ну и, конечно же, рыбка златая.
Первой о девушке рыбка сказала:
—Я для неё со дна моря готова,
Чтобы нужды она в жизни не знала,
Клады достать государя морского
За то, что однажды меня после шторма
Еле живой возле моря нашла,
И, опустив меня в воду проворно,
От неминуемой смерти спасла…
Дальше, продолживши их перепалку,
Свинка решила слова свои вставить:
—Чтоб она в море была, как русалка,
Я научу хорошо её плавать.
Спасибо за то ей, что прочь не гнала,
Что хлебом со мной, как с родною, делилась.
Я б без поддержки её умерла,
Если б дивчина со мной не возилась...
Третьей продолжила речь свою птица:
—Я пред дивчиною тоже в долгу,
Как-то стрелой одного проходимца
Я была ранена на берегу.
Девушка вскоре меня подобрала,
Кровь зашептала и трав приложила.
В дом отнесла и выхаживать стала,
Мне добротой своей жизнь сохранила.
За это раскрою ей тайну большую.
Только одной ей секрет сей доверю.
За морем слыхала я новость такую,
Будто плывут к нам большие галеры.
А в тех галерах отважные люди,
И, как один, все с большими чубами,
Воинов этих отважных повсюду
Все меж собою зовут казаками.
Только разгневали море людишки,
Что, как другие, не дарят дары,
И что ведут себя дерзко уж слишком.
Это сходило им всё до поры.
Чтобы гордыню людей усмирить,
Море решило их всех беспощадно
Вместе с добычей на дне утопить,
Чтобы другим было впредь неповадно…
Тут зашумели сердитые волны:
—Птица, молчи, не твоё это дело.
Ты нарушаешь морские каноны,
Не избежать им лихого удела…
Свинка и рыбка на дно залегли,
Птица в высокое небо взлетела.
Волны секрет уберечь не смогли
Тайну дивчина услышать успела.
—Эй, птица-бабич, прошу, возвратись,
Чтоб тебя слушать мне было удобней,
Мне на плечо поскорее садись,
И расскажи мне о тайне подробней.
Что от подружек узнала хохлатых,
Тех, что встречались тебе на пути?
Откуда высматривать хлопцев чубатых,
Чтоб от беды бесталанных спасти?...
А волны бушуют, а волнам неймётся:
—Лучше уймись, чем с судьбою быть в споре,
И покорись, ведь никто не спасётся,
Уж, коль решило так Чёрное море.
Думает дивчина:
—Что ж, злитесь, волны,
Я не боюсь ведь угроз ваших страшных.
И не страшны мне все ваши препоны,
Я не отдам вам людей тех отважных…
День отошёл. Догорел солнца диск.
Замерло всё. Тишина и покой.
Слышно во тьме как бормочет старик,
Снова на пост собираясь ночной.
Дочь, попрощавшись, отца проводила,
И лишь он начал костёр разжигать,
Быстро на воду челнок свой спустила
И стала бурю с волнением ждать.
Вот уж вблизи она видит галеры.
Но и слышны уже грома раскаты.
Вдруг налетели свирепые ветры,
Рвут паруса и тугие канаты.
Молнии хищно на небе сверкают,
Волны в борта кораблей бьются шало…
Море добычу уже предвкушает,
Как это раньше частенько бывало.
Но не сдаются им хлопцы чубатые,
Крепкой рукою сжимают штурвалы.
Только неистово волны косматые
С рёвом бросают галеры на скалы.
Глазом моргнуть казаки не успели-
Вдребезги вмиг разлетелись галеры.
Ветры победную песню запели,
Цели добившись своей, изуверы.
Только дивчина сдаваться не хочет,
В волны ревущие челн свой бросает,
И не внимая, что море рокочет,
Хлопцев чубатых спасает, спасает…
—Эй, отступись, не тягайся со мной,-
Смелую девушку море стращает.-
—Лучше спеши поскорее домой,
Иначе доля тебя покарает…
Только угроза её не пугает…
Хоть и изрядно дивчина устала.
На берег снова спасённых тягает,
Где собралось их не так уж и мало.
Море на дерзость разгневалось крепко…
Тут же сердитые волны взбурлили,
И, подхватив её челн, словно щепку,
С силой об острые скалы разбили.
Плачет дивчина, кричит словно птаха,
Видя последствия действий ужасных.
Плачет она не от боли и страха,
А что спасать уже нечем несчастных.
Бросилась в воду от боли и горя,
Чтобы ещё хоть кого-то спасти.
Только не сжалилось Чёрное море,
Словно песчинку, её поглотив.
Но не погибла дивчина в пучине.
Стала душа её чайкой крылатой.
Так и парит она в небе поныне
Рядышком с душами хлопцев чубатых.
Ну, а старик как о дочке узнал,
Тоже не вынес удара такого.
Тут же от горя пред Богом предстал,
Дочку свою пережив не намного…
Только с тех пор на безлюдной земле,
Лишь только к острову ночь подступает,
Кто-то на самой высокой скале
Каждую ночь огонёк зажигает.